А тут наступило время доклада оперативному дежурному в штаб дивизии. Власьев растолкал дежурного. Миронюк собрал последние силы, сконцентрировался. Снял трубку и велел телефонисту соединить с оперативным. После этого нечеловеческого усилия его вновь сморил сон, и Миронюк захрапел. Теперь окончательно. Блин, отключился в ходе доклада!
А оперативный уже орет в трубку:
– Подполковник Федорчук! Слушаю! Ну, дежурный? Что вы молчите? Докладывайте!
Влас решил выручить друга и взял из руки спящего трубку:
– Докладывает начальник караула, старший лейтенант Власьев! В Педженском гарнизоне без происшествий. Все в порядке. Никаких проблем!
– Не понял! Кто говорит со мной?! Доложить по форме!
– Докладывает дежурный! – поправился Влас.
– Как фамилия? Должность?
– Командир роты! Дежурный по полку, майор Миронюк! – врёт Власьев.
– Повторите свою фамилию, товарищ старший лейтенант! Я не расслышал! – уличает во вранье оперативный дежурный.
Власьев бросил трубку и помчался в караулку. Подполковник перезвонил из Ашхабада в полк, но теперь дежурка не ответила. Миронюк не услышал звонков и не проснулся. Оперативный позвонил командиру полка и вызвал в часть, чтоб навел порядок.
Переполошилось всё начальство. Командир и его заместители примчались в полк и увидели… Картинка маслом! Ключи от сейфов с пистолетами и документацией валяются на столе. Дежурный храпит, источая водочный перегар.
Зампотех полка – в автопарк. А там пьяный Гуляцкий в не менее крепком забытьи. Парк без охраны. Угоняй хоть танк, хоть автомобиль. Один начальник караула не спал, пытался из последних сил держаться. Но сказать не мог даже «му», только тупо смотрел на начальство стеклянными глазами без проблеска мысли.
…Вот его-то Ромашкину и предстояло теперь сменить. К своей досаде, в казарме Никита попался на глаза комбату. Не хватало как раз начкара! Не сменили лишь дежурного по столовой и помдежа Хлюдова, так как тот отдыхал, запершись в квартире. С чего вдруг мужики нажрались, не мог объяснить ни один из них. Просто так получилось, без причины и повода. Спонтанно начали, а остановиться не смогли. Заклинило…
Пьянка дорого обошлась. Позднее Миронюка наказали, сняли с должности. Олегу Власьеву объявили пять суток ареста. Гуляцкого поставили «на лист ожидания», для отправки в Афган в первую очередь. Продолжим по порядку, не забегая вперед…
Партийным был только Миронюк, им занялся партком. Срочно созвали партсобрание батальона, где рассмотрели его персональное дело. К этому времени батальон уже вернулся с полевого выхода. Офицеры собрались в Ленинской комнате. Кроме секретаря парткома полка, явились ещё командир, начштаба и замполит. Все они угрюмо посматривали на офицеров батальона, а на Миронюка – с особой ненавистью. Ещё бы! Начальник штаба получил строгий выговор за упущения по службе, а замполит полка – строгий выговор за низкий уровень воспитательной работы.
– Коммунист Миронюк! Объясните своё поведение товарищам! – Партийный босс обратился к стоящему перед трибуной пока еще не разжалованному майору. – О чём вы думали, когда пили?
Миронюк избрал оригинальную линию поведения и защиты:
– О победе коммунизма во всем мире!
– Вы что, издеваетесь?
– Нет. А вы о чём думаете, когда пьёте, товарищ подполковник? О победе империализма? Я как настоящий коммунист пил за нашу победу над тёмными силами империализма! И за нашу славную Советскую Армию!
– Вы дурак, коммунист Миронюк?! Вы что тут цирк устраиваете?! Клоуном решил поработать, майор? – рявкнул комполка Хомутецкий.
– Никак нет, товарищ полковник! А чего вы меня оскорбляете? Тут у нас партсобрание. Мы все товарищи и в равных правах.
– Товарищ майор! Прекратите паясничать! Не стройте из себя шута горохового! – возмутился секретарь парткома Козленко.
– Почему я паясничаю? Пить за коммунизм – это шутовство?
– Прекратить балаган! Не надо прикрываться высокими идеалами и красивыми фразами! – визгнул фальцетом замполит Бердымурадов.
– Для вас, может, и балаган, а для меня – святое. Мой дедушка Перекоп штурмовал, а отец – Кенигсберг.
В зале наступила напряжённая тишина. Что дальше предпринять, руководители не знали и несколько растерялись. Взгляды идеологического начальства устремились за поддержкой к командиру полка. Но тот молчал и багровел лицом. Пауза затянулась.
– Товарищ майор! Вы бы тогда вместо пьянства изучали руководящие документы партии и занялись укреплениями воинской дисциплины, – наконец «разродился» командир полка.
– Ею я и занимался! Мы и за укрепление дисциплины пили!
– Товарищ майор! Не пить, а укреплять нужно. И…
– А я на партсобрании не майор, а коммунист! Напоминаю, мы все тут товарищи по партии, – сказал как отрезал Миронюк, перебив командира.
– Хорошо, коммунист Миронюк. Пока коммунист…
– Угрожаете? – с надрывом пригрозил Миронюк. – Оказываете давление на рядовых коммунистов?
– Честное слово, он над нами издевается, прикрывается идеалами нашего общества! Алкаш! – не выдержал Козленко.
– А за алкаша в суде ответите! – Миронюк немигающе уставился на Козленко. – И не переизберем в партком на следующий срок. Можете быть уверены!
– Товарищи! Это чистая правда. Коммунист Миронюк всегда первый тост произносит за победу коммунизма! – поддержал собутыльника, привставая из-за стола, Хлюдов. – И за победу мира во всем мире. И за полную и окончательную победу социализма в Советском Союзе. И за торжество Советской власти!
– Хлюдов! Не выгораживайте сослуживца. Это вам может дорого обойтись, – рыкнул Хомутецкий.
– Дорого? Аполитично рассуждаете! Меня за попытку восстановления справедливости и принципиальности сошлют? Куда? На этот раз обратно в Москву? В Арбатский округ? – Хлюдов явно издевался над начальством.
Тут вдруг со своего места вздыбился и Чекушкин:
– Если коммуниста Миронюка накажут, это будет вопиющая несправедливость! Ну, выпил человек, так ведь за идеалы! Он постоянно только за них пьет. А перебрал от обиды!
– От какой обиды! – ошалел парткомовец.
– От такой! Мы в прифронтовой полосе, а фронтовые сто грамм зажимают. Я вам как обманутый ветеран войны говорю. В Афгане с этим делом тоже проблема, нет никакой нормы, кругом обман. Выдавали бы по сто грамм, как в Отечественную войну. Выпил положенную норму – и всё! А так приходится покупать. А никто по сто грамм не продаёт, в магазинах только пол-литра… И я тоже вынужден мучаться. Так бы один тост – и порядок. А за бутылкой чего только ни наговоришь: за коммунизм, за победу, за дисциплину. Подтверждаю слова Хлюдова: коммунист Миронюк произносит тосты с коммунистической идейностью. Пошлости типа «за баб», «чтоб стоял», «за здоровье» никогда!