Может, и нет никакой лазейки? Может, кот просто прошел сквозь дверь, как призрак?
— Что за бред? — прошептал он вслух хриплым голосом.
Луис вдруг преисполнился странной уверенности, что сейчас кот начнет вырываться и исцарапает ему все руки. Но Черч лежал неподвижно, источая жар и зловоние, и смотрел на Луиса так, словно читал его мысли.
Луис открыл дверь и швырнул Черча в гараж, может быть, слишком сильно.
— Иди, — сказал он. — Убей еще одну мышь или кого там еще.
Черч неуклюже шлепнулся на пол, его задние лапы подогнулись, и он чуть не упал. Кот бросил на Луиса взгляд, полный, как тому показалось, ненависти и злобы. Потом, пошатываясь, пошел прочь.
Господи, Джад, подумал Луис, лучше бы ты сохранил свой секрет при себе.
Он подошел к раковине и вымыл руки до локтей так тщательно, словно готовился к операции. Это тайное место… оно тебя не отпускает… Ты выдумываешь причины… они кажутся правильными… но основная причина в том, что тебе хочется это сделать. Или приходится сделать. Это твое место, оно в тебе навсегда… и ты ищешь причины, самые что ни на есть убедительные причины…
Нет, нельзя винить Джада. Он пошел туда по своей воле, так что нельзя винить Джада.
Луис выключил воду, взял полотенце и принялся вытирать руки. Его взгляд упал на окно над раковиной, и на мгновение Луис застыл, глядя в кусочек ночи за оконной рамой.
Так, получается, это теперь и мое место?
Нет. Если я не захочу, чтобы оно было моим, то оно и не будет.
Он повесил полотенце на место и поднялся наверх.
Рэйчел лежала под одеялом, а рядом с ней сопел Гейдж. Она виновато посмотрела на Луиса.
— Дорогой, ты не обидишься? Всего на одну ночь? Пусть он сегодня побудет со мной. Он такой горячий.
— Ладно, — ответил Луис. — Пойду разложу диван в гостиной.
— Ты правда не обидишься?
— Нет. Гейджу это не повредит, а тебе будет спокойнее. — Он умолк и улыбнулся. — Хотя ты можешь от него заразиться. Почти наверняка заразишься. Но, как я понимаю, ты все равно не передумаешь.
Она улыбнулась в ответ и покачала головой.
— А что там Элли кричала?
— Она попросила меня забрать Черча.
— Элли попросила забрать Черча? Это что-то небывалое.
— Да, — согласился Луис и добавил: — Она сказала, что от него плохо пахнет, и он и вправду пованивал. Наверное, во что-то вляпался.
— Все равно странно, — сказала Рэйчел, переворачиваясь на бок. — Мне казалось, что Элли скучала по Черчу не меньше, чем по тебе.
— Ага. — Луис наклонился и легонько поцеловал ее в губы. — Спи, Рэйчел.
— Я люблю тебя, Лу. Я рада, что вернулась домой. И прости за диван.
— Ничего, все нормально, — заверил Луис и выключил свет.
Луис спустился в гостиную и разложил диван, морально готовясь к тому, что ему предстоит спать на тонком матрасе, сквозь который прямо под поясницей выпирает металлический каркас. Хорошо хоть на выдвижном ложе уже были простыни, так что ему не пришлось застилать постель. Он сходил в прихожую, взял из шкафа два одеяла и разложил их на кровати. Потом начал раздеваться, но сразу остановился.
Думаешь, Черч опять проник в дом? Ладно. Пройдись по дому и посмотри. Как ты сказал Рэйчел, вреда не будет. Может быть, будет даже какая-то польза. Тем более что, проверяя, заперты ли двери, ты уж точно не заразишься.
Он прошелся по всему нижнему этажу, проверяя замки на дверях и окнах. Все было заперто, Черча нигде не наблюдалось.
— Ну вот, — сказал Луис вслух. — Попробуй теперь просочиться в дом, тупой кот.
При этом он мысленно пожелал Черчу отморозить яйца. Хотя их кот уже лишился и так.
Луис выключил свет и лег. Диванный каркас под матрасом почти сразу начал давить на спину. Луис подумал, что не заснет до утра, и тут же уснул. Он уснул, лежа на боку на неудобном раскладном диване, а когда проснулся, то оказался…
…опять на том старом микмакском кладбище. Но теперь он был один. Он сам убил Черча и зачем-то решил оживить его во второй раз. Бог знает зачем; сам Луис не знал. На этот раз он закопал Черча глубже, чтобы тот не смог вылезти. Он слышал, как кот кричит под землей, и эти крики были похожи на детский плач. Звук выходил из пор в земле, поднимался сквозь каменистую твердь — звук и запах, отвратительный, тошнотворно-сладковатый запах разлагающейся плоти. Даже дышать стало трудно, словно что-то тяжелое давило на грудь.
Крики, похожие на детский плач…
… они все еще были слышны…
… и что-то по-прежнему давило на грудь.
— Луис! — Встревоженный голос Рэйчел. — Луис, иди сюда!
Нет, не просто встревоженный, а испуганный. Детский плач был надрывным, отчаянным. Плакал Гейдж.
Луис открыл глаза и уставился прямо в желто-зеленые глаза Черча. Буквально в четырех дюймах от его лица. Кот лежал у него на груди, аккуратно свернувшись калачиком, как существо из суеверий о тварях, крадущих у человека дыхание. Невыносимая вонь исходила от него медленными, отравляющими волнами. Он тихонько урчал.
Луис вскрикнул от отвращения и резко выставил вперед руки, словно отражая удар. Черч свалился с кровати, приземлился на бок, медленно встал и ушел прочь своей нетвердой, шатающейся походкой.
Господи! Господи Боже! Он лежал прямо на мне!
Его мутило от отвращения, словно ему в рот забрался паук. На мгновение Луису показалось, что его и вправду сейчас стошнит.
— Луис!
Он скинул одеяло и бросился к лестнице. Бледный свет просачивался в коридор из их спальни. Рэйчел в ночной рубашке стояла на верхней ступеньке лестницы.
— Луис, его снова тошнит… и он давится рвотой… Я боюсь.
— Я здесь, — сказал он, поднимаясь к ней и думая: Он проник в дом. Каким-то образом он проник в дом. Наверное, через подвал. Может быть, там разбито окно. Да, скорее всего. Завтра схожу проверю, как только вернусь с работы. Нет, еще до того, как уйду на работу. Я…
Гейдж перестал плакать и издал такой звук, словно ему не хватало воздуха.
— Луис! — крикнула Рэйчел.
Луис ворвался в спальню. Гейдж лежал на боку, и рвота текла у него изо рта тонкой струйкой на старое полотенце, которое Рэйчел положила на постель. Его рвало, но недостаточно. Большая часть рвотных масс оставалась внутри, и Гейдж задыхался.
Луис подхватил сына под мышки — тот был ужасно горячим, это чувствовалось даже сквозь ткань пижамы — и перекинул его через плечо, как делают с грудными младенцами, когда им надо срыгнуть. Потом он резко дернулся назад, так, чтобы Гейдж дернулся вместе с ним. Голова малыша безвольно мотнулась на шее. Он издал громкий звук, нечто среднее между отрыжкой и кашлем, у него изо рта вырвался сгусток почти твердой рвоты и упал на пол, забрызгав стоявший рядом комод. Гейдж снова заплакал, и этот отчаянный плач прозвучал для Луиса как музыка. Чтобы так горько плакать, нужно иметь беспрепятственный доступ кислорода в легкие.