В общем, размерами тюрьма немногим превосходила обезьянник в обычном райотделе. И это неудивительно, ведь здесь держат «самых-самых»: злейших врагов церкви, опаснейших, непримиримых. Или нежелательных свидетелей, способных сообщить заинтересованным лицам много интересного. От того же источника в канцелярии епископа я узнал, что одним из заключенных был камергер некоего не самого последнего королевского двора. Бедолага был виноват лишь в том, что слишком много знал. В том числе и то, что права нынешнего короля на трон более чем сомнительны ввиду некоторых особенностей поведения его легкомысленной матушки и постыдной немощи как-то очень уж неожиданно скончавшегося папаши. В общем, сынок был подозрительно похож на некоего стремительно вошедшего в фавор графа.
Святая церковь не видела ничего зазорного, чтобы оказывать на юного короля давление с помощью самого примитивного шантажа. Тому, само собой, не хотелось, чтобы опальный камергер разглашал на каждом углу пикантные детали его появления на свет, так что за молчание приходилось оказывать церковной братии содействие во многих вопросах.
Но мне сейчас плевать на тайны королевских дворов. Я не за много знающим камергером пришел.
Решетка были заперта на огромный висячий замок и оставленные лучники как раз обсуждали вопрос его взлома. Оценив размеры механизма, я пришел к выводу, что перепиливать дужку придется до вечера, если не дольше. Самое обидное, что изделие примитивное, но у меня нет ни малейших талантов вора-взломщика.
Может среди ребят поспрашивать? Есть у нас некоторые с сомнительными биографиями.
Но для начала я приказал поискать во всех захваченных помещениях ключ. Судя по габаритам скважины, вещица должна быть заметной.
Искать не пришлось. Арисат провел короткие убедительные переговоры, по итогам которых запертые наверху церковники решили сдаться на милость победителя. Не такие уж они фанатики чтобы помереть в откровенно безвыходной ситуации. Да и смерть от разъедающего легкие токсичного дыма — не лучший вариант. И вообще, их здесь держали не коварные нападения отбивать, а сторожить ценных узников. Предотвращать побеги и выдерживать штурмы — принципиально разные задачи.
Ко второй они готовы не были. И ничего удивительного, что через пару минут после сдачи один из церковников любезно выдал место хранения ключа.
Похоже, пол нижнего яруса находился на одном уровне с водой в канале или был даже чуть ниже ее. Эти мысли пришли в голову когда, опустившись на три ступени, я услышал, как под подошвами захлюпало. Обувь здесь толком не замочишь, зато условия для роста плесени благодарнейшие. Вон какие пышные гирлянды по стенам. И запашок неприятный. Не столько затхлый, сколько… В общем, очень похоже, что некоторые помещения темницы используются в том числе и для слива нечистот. Тук, гремя тяжелыми латами, спустился следом толкая пленника со связанными за спиной руками. Церковнику поставили под левым глазом быстро наливающийся красным и синим фингал, но в остальном он вроде не пострадал, только покашливал иногда, видимо все еще не оклемался от дыма.
— Ну говори, что тут и как, — сурово потребовал горбун. Пленник кивнул на стену:
— Там в нише факела запасные. Вы бы достали парочку, а то окон здесь вообще нет.
— Охрана внизу есть? Говори быстрее, пока по второму глазу не получил, — добавил Тук.
— Я же говорил, что тут нет никого. На ночь темницу всегда закрывают, часовые дежурят в самом конце коридора. Им
запрещено даже подходить к решетке. Если шум какой или что-то другое, должны сразу наверх сообщать и сидеть на
месте до подхода старших.
— Так сейчас не ночь.
— Ну утро раннее. Да и днем у нас внизу никого не бывает. Решетку открывают только чтобы покормить сидельцев, или для допроса. Но допросы бывают редко, только если кого-то присылают от епископа или даже выше берите. Сами мы с ними говорить не можем.
— И часто узников кормят? — спросил я.
— Кого как. По разному.
— Сколько их здесь?
— Трое.
— И ради троих содержат целую тюрьму?! Пленник пожал плечами:
— Наверху виднее, но получается, что так. Мы тут вообще ничего не делаем, только этих сторожим. Бывает больше народа, бывает меньше. При мне самое большее шестеро сидели, до меня, говорят, однажды десяток видели. Больше никак, потому как камер только десять, а содержать положено строго поодиночке.
— Кто эти трое? Очередное пожатие плеч:
— Вам бы лучше спросить монаха главного, нам знать такое вообще-то не полагается.
— Но я так подозреваю, это знает не только он.
— Ага. Выживать из ума начал под старость лет, сам с собой то и дело заговаривает, а уши у всех есть, приходится слушать.
— Так что он там про этих троих говорил?
— Один вроде как папаша герцога не последнего. Считается, что сгинул в море вместе с кораблем, но сынок, я так понимаю, правду знает и не очень-то мечтает о том, что папаша когда-нибудь появится на пороге живой и невредимый. Как его звать не знаю, а вот второй многим известен: Санман Кадаррис.
— Санман Кадаррис?! Тот самый, который написал «Историю глупцов»?!
— Знать не знаю, что он там такое писал, но то что еретик он известный — всякому известно.
Ну да, ведь даже я неоднократно слышал это имя. Так уж получилось, что к еретикам в моих владениях относятся ничем не хуже, чем к последователям официальной церкви, а далеко не второстепенный лидер одного из распространенных еретических учений по сути моя правая рука. Епископ иридиан Конфидус в данный момент управляет всем Межгорьем. Он всегда этим занимается в мое отсутствие, такое вот доверие у меня к нему. Достойный человек, хоть и не без недостатков.
Вот Конфидус и рассказывал мне о Санмане Кадаррисе — духовном лидере движения иридиан. Его загадочное исчезновение в свое время породило немало домыслов, и по всеобщему убеждению опального теолога давно уже не было в живых, иначе бы он нашел способ дать о себе знать.
Вот только нет никакого способа подать весточку из этого места.
То-то обрадуется Конфидус и прочие, ведь такого как Санман им очень не хватает. Пожалуй, единственная на сегодня личность в стане еретиков к мнению которой прислушаются чуть ли не все лидеры раскиданных по миру общин. Глядишь и получится кое-кого из них объединить, а то уже сами путаются в толковании собственных догматов, отчего и возникают разногласия.
И объединять будем под моим началом.
Ну да ладно, Санман — всего лишь неожиданный бонус. Я, конечно, очень рад ему, но вообще-то не за ним пришел.
— Кто третий?
Очередное пожатие плеч и неудовлетворительный ответ:
— Не знаю. И монах тоже не знает, уж он бы точно проболтался.
Насчет болтливости монаха я тоже знаю. Источник мой много чего рассказал. В том числе и то, что тайную тюрьму время от времени чистят от слишком долго задержавшегося на службе персонала. Чистят радикально — люди просто исчезают бесследно, а на их смену приходит новый гарнизон. То есть происходит полная замена. Свежие тюремщики поначалу не могут нарадоваться: служба спокойная и неопасная, кормят до отвала, жалование баснословное. Затем начинают скучать. Далее скучают все сильнее и сильнее. Их набирают из верующих, но ведь как ни сильно в тебе религиозное рвение, а мирские блага все равно манят. Для чего нужна куча серебра, если не можешь спустить его на женщин и вино? А выхода за стены нет. По сути, они здесь такие же заключенные, как узники в подземелье, просто условия содержания получше. Беспросветная тоска заставляет их перетирать одни и те же сплетни по сто раз, ну и гоняться за крохами новой информации. А что может быть интереснее тайн засекреченных врагов церкви?