— Так вы знали все это время? — недоверчиво спросил американец.
— Я знаю об этом уже двенадцать лет.
Тапиа снова упал в кресло, на этот раз забыв расстегнуть пуговицы.
— Боже всемогущий, — пробормотал он.
Двенадцать лет, подумала Тереса. Я на двенадцать лет пережила тайну — такую, которые убивают. Потому что в ту последнюю ночь в Кульякане, в часовне Мальверде, где было душно от влажной жары и дыма свечей, она сыграла, почти без надежды, игру, придуманную ее погибшим мужчиной, и выиграла. Ее не выдали ни голос, ни нервы, ни ее страх. Потому что он был славным парнем, этот дон Эпифанио. И хорошо относился к ней. Он хорошо относился к обоим, хоть и понял из книжки, а может, знал раньше, что Раймундо Давила Парра работал на Департамент по борьбе с наркотиками при американском правительстве и что наверняка Сесар Бэтмен Гуэмес приказал убрать его именно поэтому. И вот так Тереса сумела обмануть всех, рискнув и выиграв безумное пари на острие ножа, и все случилось так, как предвидел Блондин. Она представила себе, что говорил дон Эпифанио на следующий день.
Она ничего не знает. Совсем ничего. Как она принесла бы мне эту чертову книжку если бы знала? Так что можете оставить ее в покое. Бог с ней. Это был один-единственный шанс из ста, но его хватило, чтобы спасти ее.
Теперь Вилли Ранхель смотрел на Тересу очень внимательно и с уважением, которого прежде не было в его взгляде.
— В таком случае, — сказал он, — я прошу вас снова сесть и выслушать то, что я пришел сказать вам, сеньора. Сейчас это необходимо как никогда.
Тереса мгновение поколебалась, но она знала, что гринго прав. Изображая нетерпение, бросила взгляд вправо, влево, потом на стенные часы.
— Десять минут, — сказала она. — И ни минутой больше.
Затем снова села и закурила еще одну «Бисонте». Тапиа еще не пришел в себя от удивления, так что на сей раз замешкался, и когда, наконец, бормоча извинения, потянулся, чтобы поднести к ее сигарете огонек зажигалки, она уже успела закурить от своей.
А потом человек из ДЭА поведал ей подлинную историю Блондина Давилы.
* * *
Раймундо Давила Парра был родом из Сан-Антонио, штат Техас. Чикано. Американское гражданство с девятнадцати лет. С юности был связан с контрабандой наркотиков — с нелегальной стороны: перевозил через границу небольшие партии марихуаны, был задержан в Сан-Диего с пятью килограммами и после этого завербован ДЭА. Он обладал необходимыми для этой работы качествами, в том числе холодным умом, несмотря на свои повадки весельчака и рубахи-парня, любил риск, сильные эмоции и был отважен. После периода подготовки, якобы проведенного в заключении в одной из тюрем на севере (и он действительно пробыл там некоторое время, чтобы, как говорится, комар носа не подточил), Блондина отправили в Синалоа с задачей внедриться в транспортную сеть Хуаресского картеля, поскольку в тех краях у него имелись старые связи. Ему нравилась эта работа. Он любил деньги. А еще любил летать и прошел курс обучения в ДЭА, хотя ради достоверности потом закончил еще одни курсы в Кульякане. За несколько лет ему удалось внедриться в среду контрабандистов через компанию «Нортенья де Авиасьон», где сначала он был доверенным человеком Эпифанио Варгаса (вместе с которым принимал участие в крупных транспортных операциях «Повелителя небес»), а потом стал пилотом Сесара Бэтмена Гуэмеса.
Его контролировал Вилли Ранхель. Они никогда не общались по телефону, за исключением экстренных случаев, а встречались раз в месяц в скромных гостиницах Масатлана и Лос-Мочиса. И вся важнейшая информация, полученная тогда ДЭА о Хуаресском картеле, включая ту, что касалась ожесточенной борьбы за власть, побудившую мексиканских наркомафиози отмежеваться от колумбийских группировок, шла из одного и того же источника. Блондина ценили на вес кокаина.
В конце концов, его убили. Формальный предлог сомнений не вызывал: обожая рисковать сверх меры, он использовал свои авиарейсы для перевозки собственных наркотиков. Ему нравилось играть в разных командах, и в этой игре был замешан также его родственник — Индеец Парра. ДЭА находился более или менее в курсе дел Блондина, но поскольку он был ценным агентом, ему не мешали. Кончилось тем, что наркомафиози с ним разобрались. Ранхель некоторое время сомневался, действительно ли это было связано с его частным наркобизнесом или же его кто-то выдал. На выяснение ушло три года. Некий кубинец, задержанный в Майами (он работал на людей из Синалоа), уцепился за возможность стать защищаемым свидетелем и восемнадцать часов диктовал на магнитофонную пленку свои признания. По его словам, Блондина Давилу убили потому, что его раскрыли. Глупейший прокол: один американский чиновник из таможенной службы Эль-Пасо случайно получил доступ к конфиденциальной информации и продал ее наркомафиози за восемьдесят тысяч долларов. Те сопоставили кое-какие факты, начали подозревать и в конце концов вышли на Блондина.
— Та история с кокаином в его самолете была лишь предлогом, — закончил Ранхель. — Они охотились на него. Самое любопытное: те, кто убрал его, не знали, что он наш агент.
Он умолк. Тереса некоторое время сидела, переваривая услышанное.
— А почему вы так уверены в этом?
Для пущей убедительности американец кивнул: мол, профессия обязывает.
— С тех пор как убили агента Камарену, — ответил он, — наркомафиози знают, что мы никогда не прощаем гибели своих людей. Мы не отступаемся, пока виновные не окажутся в земле или за решеткой. Око за око. Таково правило; а уж в правилах и кодексах они разбираются.
Он произнес это каким-то иным, более холодным тоном, казалось, говорящим: мы очень плохие враги. Которые действуют по-плохому. У которых много денег и много упорства.
— Но ведь Блондина убили.
— Да, — снова кивнул Ранхель. — Поэтому я и говорю вам: тот, кто непосредственно отдал приказ устроить засаду на Хребте дьявола, не знал, что он наш агент… Имя этого человека, возможно, вам знакомо, хотя совсем недавно вы сказали, что не знаете его: Сесар Бэтмен Гуэмес.
— Я его не помню.
— Ясно. Но все же могу вас уверить, что он всего лишь выполнял поручение. Ему сказали: этот парень толкает наркоту налево. Надо бы наказать, чтоб другим неповадно было. Нам известно, что Бэтмена Гуэмеса пришлось уговаривать. Судя по всему, он симпатизировал Блондину Давиле… Но в Синалоа обязательства есть обязательства.
— И кто же, по-вашему, заказал Блондина, да еще и настоял на этом?
Ранхель потер нос, взглянул на Эктора Тапиа, потом, с кривой улыбкой, снова на Тересу. Он сидел на краешке кресла, упершись руками в колени. Он больше не выглядел добродушным. Теперь, подумала Тереса, он ведет себя, как умная, злопамятная охотничья собака.
— Человек, которого вы наверняка тоже не помните… Нынешний депутат от Синалоа и будущий сенатор Эпифанио Варгас Ороско.
Тереса прислонилась спиной к стене и обвела взглядом немногочисленных в этот час посетителей за столиками в «Олд Рок». Ей часто думалось лучше, когда она была среди незнакомых людей и наблюдала за ними — вместо того, чтобы оставаться наедине с той, другой женщиной, всюду сопровождавшей ее. Уже подъехав к своему дому в Гуадальмине, она вдруг велела Поте Гальвесу ехать в Гибралтар, а когда они оказались за решетчатой оградой, стала подсказывать ему путь среди узких улочек, пока не приказала остановить «чероки» перед белым фасадом небольшого английского бара, где в прежние времена — в прежней жизни — частенько бывала вместе с Сантьяго Фистеррой. Внутри все было как раньше: кувшины, подвешенные к потолочным балкам, стены, увешанные фотографиями кораблей, картинами на исторические темы и сувенирами от моряков. Она заказала у стойки «Фостерз» — пиво, которое всегда пил Сантьяго, когда они заходили сюда, и, даже не пригубив его, пошла и села за их всегдашний столик у двери, под картиной, изображающей гибель английского адмирала; теперь она знала, кто был Нельсон и как ему досталось при Трафальгаре. Та, другая Тереса Мендоса издали внимательно следила за ней. Ожидая выводов. Реакции на все, что ей только что рассказали, что понемногу складывалось в общую картину, объясняющую и ее саму, и ту, другую, и, наконец, что истолковывало все события, приведшие ее к этой вехе жизни. И теперь она знала даже больше, чем думала сама. Было очень приятно, ответила она. Именно это — дословно — сказала она, когда человек из ДЭА и человек из посольства закончили рассказывать ей то, что пришли рассказать, и оба воззрились на нее в ожидании реакции. Вы сошли с ума, было очень приятно, прощайте. Тереса видела, что они уходят обескураженными. Возможно, ожидали комментариев, обещаний. Обязательств. Но ее бесстрастное лицо, ее равнодушие оставили им мало надежды. Никакой. В общем-то, она просто послала нас к такой-то матери, тихо сказал Эктор Тапиа, когда они уходили, однако не настолько тихо, чтобы Тереса не расслышала. Несмотря на всю свою выучку, дипломат выглядел подавленным. А тот, другой, сказал: подумайте как следует. Они попрощались. Не понимаю, ответила она, когда они уже закрывали за собой дверь, о чем я должна подумать. Синалоа очень далеко. С вашего разрешения.