И тут Мартина поняла. Дома, в Англии, в комнате родителей висел плакат с голубем, улетавшим в закат. На нем было написано: «Если любишь кого-то, отпусти его. Если он вернется, значит, он — твой. Если нет, значит, вам не суждено быть вместе». Мартина вспомнила, словно это было только вчера, как мама прочла ей эту надпись, и сказала с улыбкой:
— Ну, разве не замечательно, Мартина? Это чистая правда. Чем сильнее ты кого-то любишь, тем больше свободы ты должна ему дать, чтобы он смог найти свое место в мире. И если он к тебе вернется, значит, это — настоящая любовь.
Мартина поняла, что должна уйти от жирафа. Она в последний раз посмотрела на него. Ей было очень больно, словно она теряла только что обретенного друга, но девочка почему-то знала, что это не последняя их встреча. По непонятной причине Мартина была уверена, что отныне их души связаны.
— Спасибо, что спас мне жизнь, Джереми, — сказала она и добавила с надеждой: — Увидимся.
И Мартина начала пробираться обратно к дому через высокую мокрую траву и липкую грязь. Ей было немного не по себе, девочка боялась, что встречу с еще одной змеей она уже не переживет.
Она уже почти дошла, когда заметила странную вспышку во тьме. Мартина не отличалась успехами в спорте, но, заметив чье-то отражение в воде, понеслась к дому со скоростью, достойной олимпийской медали. Белый жираф шел за ней! Девочка заставила себя сбавить шаг. Отражение жирафа грациозно следовало за ней по воде, его бело-золотая шкура и серебристые пятна плыли по глади озера, словно небольшие призраки. Мартина остановилась. Белый жираф тоже. Мартина снова пошла. Жираф тоже. Девочка резко обернулась.
Жираф испуганно шарахнулся в сторону а потом неуклюже остановился в грязи. Он смотрел на Мартину с высоты своего огромного роста. Сейчас жираф больше казался раздраженным, чем напуганным. Мартина встала на цыпочки и попыталась понять, что он чувствует. Ей показалось, что она смотрит в глаза самого умного и самого невинного существа на планете.
Мартина выжидала. Сначала ничего не происходило, но вскоре жираф опустил голову, его гладкий нос оказался на расстоянии вытянутой руки. Мартина вновь ощутила его чистое дыхание с запахом свежескошенной травы. Девочке очень хотелось дотронуться до морды жирафа, но она заставила себя не шевелиться.
И вдруг случилось невероятное. Жираф положил голову на плечо Мартины и издал низкий музыкальный звук.
Они стояли так несколько удивительных секунд — маленькая девочка и белый жираф, — отражаясь в залитой лунным светом воде озера. Это продолжалось всего минуту, но все огорчения, сопровождавшие Мартину последние недели, уступили место покою. Теперь Мартина точно знала — она дома.
Зарычал лев. В пугающей послегрозовой тишине этот ужасающий звук буквально расколол ночь. Мартина и жираф побежали в разные стороны, пока ни один из них не успел по-настоящему испугаться. Они даже не попрощались. Мартина оказалась в безопасности в своем саду, а жираф исчез, словно его никогда и не было.
Вернувшись в комнату, Мартина сразу же заснула. Когда в шесть утра прозвенел будильник, она заставила себя вылезти из постели, натянула мокрые, грязные джинсы и вышла под яркое утреннее солнце, чтобы плеснуть на лицо ледяной воды. Она знала, что придется придумывать объяснение: грязную одежду обязательно заметят. Поэтому, когда в половине седьмого бабушка вышла из дома покормить Шаку, Мартина стояла на коленях у грядки с овощами и рьяно вырывала сорняки.
Гвин Томас не поверила своим глазам.
— Что ты делаешь? — спросила она. — Ты же вся перемажешься.
— Я просто хотела прополоть морковь, — радостно ответила Мартина. — Я подумала, что мне нужно больше помогать по дому.
— Что ж… — произнесла бабушка. — Хорошо… спасибо, Мартина.
О вчерашней ссоре не было сказано ни слова. Но Гвин Томас, обычно подававшая на завтрак стандартные вареные яйца и тосты с маслом, в это утро приготовила для Мартины пюре из манго и домашний хлеб с вареньем из диких ягод. Мартина как раз наслаждалась удивительно вкусной едой, когда на подъездной дорожке показался «Лендровер» Алекса дю При.
Мартина нахмурилась. Она всего раз встречалась с новым смотрителем заповедника и невзлюбила его с первого взгляда. Таких, как он, мама обычно называла «скользкими типами». Он со всеми вел себя нарочито дружелюбно, но в его поведении так и сквозила неискренность. От вида этого человека у Мартины по спине бежали мурашки. Она просто не могла поверить, что такой лицемер любит животных. В дверях появилось его загорелое лицо, увенчанное копной светлых волос.
— Доброе утро, миссис Томас, Мартина, — весело сказал он. — Как поживают наши леди в такой чудесный день?
— Очень хорошо, спасибо, Алекс, — с улыбкой ответила бабушка. — Что привело тебя к нам в такую рань?
— Я собирался в город за кормом для зебр и решил заодно подбросить Мартину до школы.
— О, Алекс, это замечательно! Сегодня приезжают ветеринары, будут осматривать Шаку и двух буйволов, которые вчера здорово подрались, а в десять приедет группа из двадцати четырех шведских бизнесменов. Мне очень кстати твоя помощь. Подожди минутку, я соберу Мартине обед.
Мартина расстроилась.
В дороге смотритель принялся без умолку болтать. Мартину раздражал его жуткий южноафриканский акцент. Ей хотелось погрузиться в воспоминания о вчерашней удивительной ночи — ночи, когда белый жираф положил голову ей на плечо. Мартина удостоила Алекса парой односложных ответов, но смотрителя это, похоже, ничуть не смутило.
— Ты ведь умница, правда? — спросил он, когда машина остановилась у единственного светофора в Грозовом Перекрестке. — Держу пари, ты учишься куда лучше, чем я в свое время.
— Мне одиннадцать, — грубо ответила Мартина. — Не надо разговаривать со мной, как с пятилеткой.
Алекс немного смутился.
— Ладно, — согласился он. — Пусть будет по-твоему. Ты, случайно, не встречала в Савубоне белого жирафа, а, Мартина?
Мартине пришлось приложить немалые усилия, чтобы скрыть свое удивление.
— Белых жирафов не бывает, — ответила она. — Это всем известно.
Алекс сунул руку в карман, вытащил фонарик Мартины и положил его рядом с девочкой на кожаное сиденье. Мартина не решилась взять фонарик.
Алекс неприятно рассмеялся:
— Понятно. — Он убрал фонарик в карман. — Штука в том, Мартина, что белый жираф, если он существует, стоит бешеных денег. Твоя бабушка могла бы стать очень богатой, если бы ей удалось продать подобное животное. Ты понимаешь? Речь идет не о какой-нибудь ерунде, а о сотнях тысяч долларов. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты испортила светлое будущее Савубоны, вмешиваясь в дела, которые тебя абсолютно не касаются. Что скажет на это твоя бабушка?
Мартину душила ярость. Как он посмел говорить о Джемми, словно о товаре? Она не сомневалась, что бабушка ничего не знает о его планах.