В сфере жилищной политики, чтобы еще и еще уменьшить роль местных сообществ, предполагались создание кооперативов жильцов, а также передача жильцами прав собственности на их жилье специально созданным трестам, которые станут осуществлять управление этой собственностью и ее обслуживание. Наконец, было обещано, что впервые из государственной казны будут выделены крупные суммы денег на восстановление обветшавших кварталов.
Другими ключевыми моментами новой программы консерваторов стали отмена местных налогов, продолжение приватизации, введение обязательного тайного голосования во всех профсоюзах и принятие закона о праве работников не покидать рабочих мест во время забастовки.
Такие меры не могли не понравиться избирателям, ведь они сулили новый подъем экономики, продолжение процветания, окрашенного в социальные тона, и надежды на стабильное будущее.
После собрания команды Маргарет в загородной резиденции премьер-министра, поместье «Чекерс», она обратилась к королеве с просьбой назначить выборы на 11 июня 1987 года. Несмотря на соперничество, существовавшее между Центральным бюро партии и домом 10 по Даунинг-стрит, избирательная кампания проходила довольно успешно. Всё те же, уже ставшие ритуальными, действия! Всё тот же сельский автобус, правда, на сей раз битком набитый достижениями новомодных высоких технологий: компьютерами, телефонами, факсами, ксероксами и т. д. Всё те же пресс-конференции по утрам! Всё те же поездки по провинции! Всё те же избитые фразы об опасности, исходящей от лейбористов, наподобие тех, что Маргарет произнесла 2 июня в Эдинбурге: «За маской умеренности скрываются левые экстремисты, в чьих руках сейчас и находится партия. Через несколько дней после избрания лейбористского правительства профсоюзы вновь окажутся у руля, а их главари станут властителями всей нации». Это, быть может, и упрощенная риторика, но она была столь эффективна! Англию все еще страшили эти старые демоны, она боялась возвращения старых кошмаров, с повседневным бездействием, порождающим застой, и со скрытой, тайно вызревающей гражданской войной. Кроме того, Маргарет сыграла на таком факторе, как мода на современность. Она вела избирательную кампанию в духе конца XX века, которой руководили американские телепроповедники. Предвыборные митинги всё более и более походили на предвыборные митинги в США, с лазерными эффектами и прочими техническими новинками страны индекса Доу-Джонса.
И все же Маргарет нервничала более чем когда-либо. Хотя результаты опросов в общем были вполне удовлетворительными, даже хорошими, она боялась проиграть выборы. Ее постоянно терзала тревога! Уилли Уайтлоу предсказал: «Это будет ее последняя кампания, еще одну она не вынесет». Он и представить себе не мог, насколько он был прав! Дочь Кэрол рассказывает, что в конце первой недели предвыборной кампании Мэгги якобы воскликнула: «Давайте откажемся от борьбы! Это конец!» Ее пессимизм углублялся еще и тем, что она была далеко не в лучшей форме чисто физически. У нее был нарыв, доставлявший ужасные страдания, но она не хотела делать операцию, дабы не терять времени. Ей оставалось уповать только на обезболивающие средства и свою стальную волю, позволявшие улыбаться, несмотря ни на что. Возраст, усталость, изнуряющее влияние власти… Кто знает, какой из этих факторов играл главную роль в том, что Маргарет чувствовала себя менее уверенно, чем раньше… Доказательством этого можно считать хотя бы тот факт, что за неделю до выборов она велела опубликовать в прессе огромное количество рекламы (от чего отказалась в 1983 году). Казначей партии согласился выделить средства, ворча, что «лучше быть у власти, хоть и в долгах, чем богатым, но в оппозиции».
Но чрезмерные страхи Маргарет были почти беспочвенны. Ее соперник Нейл Киннок вел избирательную кампанию неумело, и ее нельзя было назвать иначе как жалкой. Кстати, он очень неплохо начал, с демонстрации душевного клипа, где прогуливался с супругой по пляжу под летним солнышком, держась за руки. Это был образ безмятежного спокойствия и мира, который мог дать отдохновение англичанам, уставшим от бесконечных тэтчеровских вызовов реальности и окружающему миру. Средства массовой информации отмечали, сколь разительно отличались тона выступлений Маргарет и Нейла. Нейл был довольно молод, и его молодость нравилась избирателям. Он выглядел более близким к народу, более гламурным, нежели шестидесятилетняя «Железная леди»…
К несчастью для Нейла, 24 мая он совершил на телевидении непростительную ошибку. Одностороннее ядерное разоружение и так было тяжким грузом для его программы, но вдобавок к этому на вопрос, как, по его мнению, должна будет отреагировать Великобритания в случае вторжения советских вооруженных сил, он ответил: «Используя все возможные средства для того, чтобы сделать оккупацию невыносимой для оккупационных войск». Чтобы проиллюстрировать свои слова, он сослался на пример Афганистана. Хороший образец подражания для столь гордой нации, как англичане, представляли собой эти душманы в лохмотьях, вынужденные скрываться в пещерах, чтобы стрелять «в хвост» советским вертолетам! Это высказывание сделало его избрание невозможным навсегда!
Вскоре Маргарет буквально порвет Нейла в клочья. В речи, произнесенной в Кардиффе, она принялась изобличать, не боясь быть опровергнутой, «политику обороны страны, предлагаемую лейбористами, основанную на ядерном одностороннем разоружении, которую лейбористы превратили в политику поражения, капитуляции, иностранной интервенции и оккупации, а в конечном счете в политику продолжительной партизанской войны. Я не понимаю, как некто, кто мечтает взять в руки бразды правления, может относиться к вопросу об обороне нашей страны столь легкомысленно». В Солихолле Маргарет выказала себя еще более воинственно настроенной. Патриотические чувства — ее излюбленная тема, а потому она и сыграла на них: «Лейбористская партия говорила об оккупации, об оборонной политике под белым флагом. С тех пор как я нахожусь во главе правительства, белый флаг всего лишь один раз фигурировал в нашем словаре. Это произошло в ту ночь, когда закончилась Фолклендская война и я пришла в палату общин, чтобы сообщить депутатам следующее: „Над крышами домов в Порт-Стэнли развеваются белые флаги“». Восторженные крики и аплодисменты, раздавшиеся в ответ на речь Маргарет, звучали как обещание множества голосов, поданных за тори.
Удары, наносимые Маргарет по лейбористам, причиняли им большой ущерб и были очень болезненны, тем более что все «фитили», зажженные лейбористами, лишь тлели да дымили. То они нападали на Маргарет как личность, называя ее «императрицей», а правительство — сборищем подхалимов и подлых душонок; то упрекали ее в том, что она обращается к частным врачам, а не к Государственной службе здравоохранения, чтобы избежать стояния в очередях в ожидании приема. Вместо того чтобы дрогнуть, попытаться как-то оправдаться, она спокойно взяла на себя ответственность за свой выбор и выбор многих сограждан: «Я поступаю так, как поступают пять миллионов британцев, занимающихся страхованием собственного здоровья, чтобы попасть к выбранному каждым из них врачу». Псевдобомба, подброшенная друзьями Нейла Киннока, разорвалась прямо у них в руках. Журналисты доставили себе небольшое удовольствие, сообщив имена тех членов теневого кабинета лейбористов, кто пользовался услугами частных врачей. Как оказалось, почти все они это делали, в том числе и сам Нейл Киннок.