Маргарет пришлось взять на себя всю ответственность за свою политику, взвалить на свои плечи все ее последствия, в том числе и утрату популярности. Ее это не смущало и не тяготило сверх меры. «Некоторые выходят из подобных испытаний разбитыми, другие черпают в них новые силы». Именно последнее и делала Маргарет. В начале забастовки шахтеров в 1984 году она сказала членам группы личных советников: «Сейчас начинается решающая битва. Быть может, будут и жертвы. Мы, вполне возможно, станем самым непопулярным правительством в истории современной Великобритании. На протяжении нескольких месяцев ваши сыновья будут стыдиться говорить о том, что их отцы работают в доме 10 по Даунинг-стрит. Если вы к этому не готовы, лучше уйти сейчас же. Но будьте уверены, потом они будут этим гордиться». Ее анализ был совершенно точен. Когда срок ее правления приближался к середине, уровень ее популярности всегда падал, но всякий раз он поднимался, отчасти по причине откровенно глупой программы лейбористов, когда их лидерами были Майкл Фут и Нейл Киннок, а также и потому, что Маргарет всегда правильно выбирала время, чтобы вступить в схватку с противником, а именно в самом начале срока правления. В остальном же побочные удары и возможный ущерб от них не страшили Маргарет, ибо она понимала, как пишет в мемуарах, что «никакая реформа не осуществлялась без жертв».
Резиденция британского премьер-министра всегда повергает в изумление любого жителя континентальной Европы, знакомящегося с Великобританией. Он ожидает увидеть нечто роскошное, великолепное, ведь премьер-министр Ее Величества, когда-то руководивший правительством первой мировой империи, — это вам не просто так! Однако же на Даунинг-стрит нет никакого пышного гигантского сооружения, и дом 10 не идет ни в какое сравнение с Матиньоном, с Баллхаусплац или со зданием Государственной канцелярии в Берлине. Это довольно скромное с виду здание, подаренное Георгом II лорду Уолполу, который в свой черед подарил его государству. Здание очень простое, стены выложены кирпичом, и дверь самая простая, даже не двустворчатая. Можно подумать, что это жилище добропорядочных буржуа, вроде тех, что в изобилии можно видеть в Лондоне в кварталах Кенсингтон или Белгравия. На самом деле дом этот несколько больше, чем кажется, так как со стороны сада он соединяется крытыми переходами со вторым зданием и со строениями бывших служб, превращенных в офисы. И все же этот ансамбль выглядит довольно скромно, быть может потому, что неподалеку живет королева, в Букингемском дворце, и вот уж этот дворец создан для того, чтобы в нем во всем своем блеске сверкала вся роскошь королевства. Премьер-министру — груз трудов, королеве — пышность и блеск!
Эта простота очень подходила Маргарет. Она, будучи «орлицей власти», частенько насмехалась над теми фиоритурами, что доносились из ее «гнезда». В мемуарах она кокетливо шутит: «Мы иногда говорили, намекая на мою юность в Грантеме, что мне нравилось жить над лавкой». Так, в апартаментах премьер-министра ее образ жизни отличался прямо-таки спартанской простотой. Она отказалась от прислуги, проживающей в доме, так как «никакая экономка не смогла бы уследить за нашим беспорядочным расписанием». Когда в резиденции не было официальных приемов, она сама себе готовила на скорую руку завтрак или даже обед, состоявший из салата, яйца, сваренного в воде без скорлупы, и бекона. По вечерам, когда Маргарет покидала свой рабочий кабинет, обычно в 10 или 11 часов вечера, она «могла, наконец, пойти на кухню и приготовить себе что-нибудь». Она добавляет: «Нам были известны все способы приготовления яиц и сыра, и в холодильнике всегда было что-то, что можно пожевать. Обычно Деннис наливал мне стакан чаю». Затем она снова бралась за работу и часто засиживалась до двух или трех часов ночи, скинув обувь и забравшись с ногами на удобный диванчик в гостиной. Эта строгость и суровость не были показными, не являлись хитрой уловкой, предпринятой ради СМИ. Маргарет не пыталась сыграть обычную домохозяйку, она действительно ею была, когда находилась дома. Многие ее советники вспоминают о вечерах, посвященных работе, и о том, как ближе к полуночи вся команда поднималась в столовую в личных апартаментах премьер-министра. Маргарет заглядывала в морозилку, чтобы сунуть несколько блюд в микроволновую печь, и внимательно следила за тем, чтобы каждый из ее сотрапезников остался сыт.
На протяжении десяти лет апартаменты в доме 10 по Даунинг-стрит были для нее «убежищем вдали от мира». Как это ни парадоксально, но в этот период жизни они с Деннисом были наиболее близки. Он уже был на пенсии. Этот мужчина, суровый, неулыбчивый, обладал удивительно здравым рассудком и был верным спутником, разделявшим ее сомнения, ее колебания и ее уверенность в том или ином вопросе. Это был идеальный спутник. Известно, что Маргарет была помешана на мелочах и стремилась к тому, чтобы ничто не ускользнуло от ее внимания: ни одна цифра, ни одно уточнение. Она не желала никому передавать хоть частицу своих полномочий. Она непременно хотела изучить каждое досье лучше, чем каждый из ее министров. Похваляясь тем, что спит не более четырех-пяти часов в сутки, она с гордостью объясняла, что «у премьер-министра не бывает отпуска и каникулы придуманы для дроздов и жаворонков!». К счастью, рядом с ней всегда был Деннис, чтобы сдерживать ее пылкие порывы и смирять ее рвение. Регулярно, в два или три часа ночи он просовывал голову в дверь гостиной, чтобы напомнить Маргарет о том, что пора ложиться спать… Иногда он даже сердился на нее. Однажды, когда она с особым усердием переписывала речь, он бросил ей в лицо, отправляя в постель: «Мы ведь сейчас все-таки не Ветхий Завет заново переписываем». В мемуарах Маргарет подчеркнуто отдает ему дань уважения и искренне выражает свою благодарность и глубокие дружеские чувства: «Я ни за что не смогла бы оставаться на посту премьер-министра более одиннадцати лет, если бы рядом со мной не было Денниса. Он был очень сильной личностью, и у него всегда были очень четкие представления о том, что следовало делать и чего не следовало. Он был источником очень прозорливых суждений и проникновенных комментариев, он всегда сохранял их для меня и высказывал только мне, систематически отвечая отказом на просьбы об интервью <…>. Работа премьер-министра — работа особая, требующая уединения и даже одиночества. В каком-то смысле это именно так, ведь невозможно руководить из гущи толпы! Но благодаря Деннису я никогда не была одинока! Какой человек! Какой мужчина! Какой муж! Какой друг!»
Мэгги не придавала никакого значения убранству и роскоши своих личных апартаментов, зато считала, что гостиные и прочие помещения для официальных приемов должны немного отражать славу Великобритании. И следила за тем, чтобы они всегда были тщательно убраны и украшены. Она с неудовольствием констатировала, что в момент ее прихода к власти дом 10 по Даунинг-стрит производил впечатление «дома с мебелью, сдающегося внаем»; в нем не было ничего необычного для таких домов, кроме портретов и бюстов ее предшественников; в доме даже не было серебряных столовых приборов! Так что всякий раз, когда в доме давали обед или ужин, хозяин фирмы, поставлявший приготовленные на заказ блюда, привозил и столовые приборы. Маргарет добилась того, что лорд Браунлоу предоставил в ее распоряжение роскошный набор посуды из замечательной коллекции Белтон-хауса. «Его роскошь и блеск преобразили столовую», — пишет она. Кстати, в этом доме также не было никаких произведений искусства. Маргарет «отдала дань» современному искусству, обратившись с просьбой к фонду Генри Мура предоставить в ее распоряжение какую-нибудь скульптуру и несколько картин, которые меняют через три месяца. Она разместила их перед главным входом, как раз напротив главной лестницы, нарисованной Уильямом Кентом и впоследствии в минуту наивысшего вдохновения перестроенной Соуном.