В то время как многие считали, что Маргарет Тэтчер является ярой противницей увеличения государственных расходов за счет выделения определенных сумм на научные исследования, она как раз старалась уберечь от закрытия некоторые крупные проекты, которые считала стратегически важными, хотя не располагала особыми возможностями. Направления в области научных исследований в основном определялись так называемой Группой планирования центральной политики, мозговым центром, зависящим напрямую от Даунинг-стрит, 10. Она была убеждена в том, что «правительство должно сконцентрировать свое внимание на финансировании фундаментальных исследований, а внедрение результатов этих исследований в жизнь и продолжение исследований предоставить частному сектору». Она также полагала, что «наука не зависит от политического курса в той мере, в какой эту зависимость представляют себе некоторые политики <…>, и что большие научные открытия не появляются в результате запланированных исследований, а являются плодами творческих способностей ученых». Несмотря ни на что, при необходимости Маргарет без колебаний поддерживала самые дорогостоящие проекты, казавшиеся просто фантастическими, в том числе и в сфере сотрудничества с европейскими странами. Можно смело утверждать, что ускоритель частиц Европейского центра по ядерным исследованиям своим существованием обязан именно ей. Его будущее находилось под угрозой как раз в 1970-е годы. Лейбористы освободились от всяких обязательств насчет него в 1968 году из-за нехватки бюджетных средств, а консерваторы тоже не были вдохновлены идеей его финансирования. Многие страны противились выполнению своих обязательств. Мэгги колебалась и отправилась «на место», в Женеву. Ей напомнили, что, если бы в 1930-е годы Великобритания не содействовала исследованиям в области атомной энергии, было бы невозможно создание атомного оружия, наличие которого «даровало нам победу в 1945 году и впоследствии защитило Западную Европу от Сталина». Она позволила себя убедить и пошла на финансирование Европейского центра по ядерным исследованиям, ибо «здравый смысл требует иногда делать исключения <…>, когда нужда в инвестициях превосходит возможности одной нации».
Во всем же, что не касалось предвыборных обещаний и ее собственных убеждений, Маргарет, казалось, согласилась с требованиями системы. В декабре 1972 года она поддержала публикацию «Белой книги» по проблемам образования под названием «Подготовка к наступлению»; этот труд был целиком написан высокопоставленными чиновниками министерства. В документе предусматривались увеличение расходов на образование на 50 процентов за десять лет, увеличение количества преподавателей на 40 процентов, уменьшение числа учащихся в классах с 25 до 18 и постепенное увеличение числа студентов с 350 тысяч в 1972 году до 750 тысяч в 1981-м. Создавалось впечатление, что Маргарет также приняла идею главенства количества над качеством.
За короткое время стало ясно, что Маргарет начала проводить политику «повышения стоимости». При помощи новой команды талантливых пресс-атташе, Терри Перкса и его заместителя Бернарда Ингема, которые впоследствии последуют за ней на Даунинг-стрит, 10, Маргарет Тэтчер вдруг стала популярной. Вторая половина срока действия ее мандата превратилась в настоящий успех. Во время конгресса Национального союза учителей речь Маргарет удостоилась овации стоя, за то, что в ней она ратовала за небольшие «компрехенсив скулз». Журналист из «Таймс» писал, что эта речь была наполнена теплой заботой, разумными доводами и чувством неподдельной любви к детям. В 1973 году в «Таймс» было написано о «невероятном, исключительном политическом возрождении». После публикации «Белой книги» журналист из «Гардиан» пошел еще дальше, утверждая, что Маргарет Тэтчер «прошла половину пути к социализму».
Этот комплимент можно назвать, по меньшей мере, двусмысленным. Для Мэгги он прозвучал как признание ее поражения. Она дала себе клятву, что образумит преподавателей и учителей и заставит их себе подчиниться, но, судя по всему, это ее усмирили и заставили подчиниться, ее, сломленную системой и съеденную «Мамонтом»… Очень честно она подвела итог нескольких лет, проведенных на Керзон-стрит, причем без всякой снисходительности к себе и без самолюбования. «Белая книга» — это один из типичных планов этих расточительных лет. «Оборачиваясь назад, я понимаю, что этот план был кульминационной точкой попыток государства, направленных на преодоление различных проблем в сфере образования путем вложения все большего и большего количества денег в эту систему». Программа строительства новых начальных школ, по ее словам, была ложным приоритетом, потому что «для улучшения качества образования нужно было нечто иное, нежели кирпич и цемент». Всякие педагогические инновации, введению коих в практику, казалось, было невозможно помешать, являлись ошибкой, ибо «всякое воспитание, достойное этого названия, требует передачи знаний, упражнений по развитию памяти и умений применять на практике то, что было выучено». Далее Маргарет писала: «В исступлении увлечений отвлеченными понятиями, тогда овладевшими всеми, об этих очевидных истинах забыли, и прежде всего педагоги, полагавшие, что лучший способ обучения — это открытия, совершаемые самим учеником». Далее она признавала, что «итог был плачевен». «За три года и восемь месяцев, проведенных в министерстве образования и науки, мы уделяли слишком много внимания функционированию системы образования (возведению новых зданий, закупке дорогостоящего оборудования и в особенности увеличению количества преподавателей и учителей) в ущерб эффективности этой системы (качеству образования, школьной успеваемости и дисциплине)».
Итог был тем более ужасен, что, будучи в составе правительства, она испытала множество разочарований как в политике, так и в людях.
Да, она заседала среди других членов кабинета, но выглядела там несколько чужой. В зале заседаний на Даунинг-стрит, 10, с мебелью красного дерева, обтянутой темно-зеленой материей, где витал дух преисполненных елея речей бывших премьер-министров, ее умение говорить правду в глаза производило впечатление грома и молний. Она брала слово кстати и некстати; ее высокий голос звучал резко. Когда ее не слушали, она стучала по столу пальцем. Без колебаний прерывала речи главных персон кабинета, канцлера Казначейства Тони Барбера, министра иностранных дел сэра Алека Дуглас-Хьюма и (о, ужас!) самого премьер-министра! Тэд Хит ее не любил и давал ей это почувствовать. Он считал Маргарет слишком возбудимой, беспокойной, чуть ли не буйной. Джеймс Прайор, министр сельского хозяйства, вспоминает, что ее «сослали» на дальний край стола и что ее внезапные выступления часто вызывали раздражение. Что касается Уилли Уайтлоу, министра по делам Северной Ирландии и министра по вопросам занятости, который впоследствии будет играть решающую роль в правительстве самой Тэтчер в качестве министра внутренних дел, а затем и в качестве председателя палаты лордов, то он тогда писал: «В отношениях с людьми она тратила свои силы, чтобы проложить себе путь там, где более „мирные“ методы были бы гораздо эффективнее».
В любом случае Маргарет не питала никаких иллюзий. Она знала, что важные решения принимались в так называемом «кухонном кабинете» людьми, приближенными к премьер-министру, и что она к их числу не относилась. Джеймс Прайор, Питер Уокер, одержимые навязчивой идеей модернизации общественных институтов, или Джон Дейвис, бывший генеральный директор Конфедерации британских промышленников, относились к числу этих избранных. Даже если они и считали себя либералами, они были отмечены знаком некоего корпоративизма. «Итак, у меня в этом кабинете был только один идейный союзник, Кит Джозеф».