Но не подумайте, что наши умы были заняты только наслаждениями, иногда мы искали в книгах и уроки здравомыслия. Это бывало нелегко. В одном тексте, относящемся к прошлому столетию, мы совсем запутались, так что нам (вернее, мне, поскольку Адалин помалкивала) пришлось однажды за ужином воззвать о помощи сразу ко всем сестрам. Только так и удалось разобраться с Аристотелем.
Нет, не с тем самым Аристотелем. С другим. В его «Шедевре» (так, без ложной скромности, автор наименовал свою книгу) я почерпнула немало путаных – и путающих – мыслей.
– Верно ли, – обратилась я к сестрам, – что женщины прохладней мужчин?
– Кому это известно лучше, чем тебе? – спросила Синдерелла, и я должна была объяснить:
– Мои «особенности», когда – очень редко – выпадал случай испытать их на практике, умножали удовольствие, которое я не умею, не могу разложить на составные части.
(Enfin, я – это я и ничего другого не знала.)
Это заинтриговало сестер, и они потребовали новых подробностей. Я помотала головой.
– Не мое это дело – объяснять, в чем разница между обычными полами. – И, взяв в руки «Шедевр», я прочитала следующий загадочный пассаж: – По словам второго Аристотеля, «мужчины – пол более горячий, сухой, сильный; женщины, напротив, прохладней и влажнее».
Герцогиня на другом конце стола предположила:
– Думаю, это можно перевести так: что, по мнению мужчин, должно делаться часто, то, по мнению женщин, должно делаться хорошо. C'est tout [110] .
С этим согласились все присутствующие, включая недовольного Элифалета.
Ведьмы бурно запротестовали в ответ на рассуждения Аристотеля о «влиянии луны на механизм менструаций»: «Девочкам кровь нужна для роста; когда наступает зрелость, алой жидкости образуется избыток. В согласии с лунными фазами, каждый месяц происходит ее выделение».
Особенный ропот у сестер вызвали его следующие слова: «У женщин сангвинического темперамента оно приходится на первую лунную четверть, холерического – на вторую, меланхолического – на третью и так далее».
– Да? – удивилась Лил Оса. – Дурак он, вот он кто! Глянешь на белье, на календарь и можешь сказать, у кого какой темперамент? А что там дальше у него говорится?
Я зачитала утверждение, нелепость которого была очевидна даже мне, и ведьмы дружно рассмеялись.
– Он пишет: «Готовясь к пылким объятиям, каждый любовник должен оглядеть Пригожие Красы другого; но прежде следует наполнить желудок моллюсками, вином, снедью одновременно соленой и пряной, ибо она дает телу жизненные соки».
– Ну ладно, – наивно хлопая глазами, заметила Джен. – Если моллюски – это устрицы, тут он прав.
– Употребить лучше все, что угодно, только не эту книгу… – вмешалась Лил Оса. – Пригожие Красы, так он выразился? Пусть бы отложил перо, расстегнул пуговицы да посмотрел. В петушках, конечно, есть что-то развлекательное, без них я бы скучала, но «пригожие»? Дудки.
– Это ерунда. – Все повернулись к Герцогине и замолчали. – Тебе, Аш, нужно попрощаться здесь со своей робостью. Я бы этого хотела. Ты ведь знаешь, что у нас тебя никто не обидит и никто не осудит. Знаешь?
Я подтвердила.
– Я слышу, прямо-таки слышу вопросы, что теснятся у тебя в мозгу. Задай их. Давай, потому что, пока мы тут беседуем, в городе наливаются несгибаемой силой девять красавчиков, готовясь явиться этим вечером к нашему порогу.
– Девять? – послышались вопросы.
– Да, девять. Лил Оса ждет сегодня, кроме своего Бертиса, еще двух кавалеров.
Ирландская сестра жеманно отвернула личико, но затем призналась, что ею двигало:
– За этот вечер я заработаю двадцать долларов, миледи.
Сестры выразили свое одобрение аплодисментами, но Герцогиня их утихомирила, постучав кольцом по столу.
– Скоро нужно будет идти в гостиную… Аш?
Мне в самом деле было что спросить. Если двоих соединяет не похоть, а любовь, что происходит, когда они встречаются? Существует каждый отдельно или как половинка другого? И если представить себе мужчину и женщину как две вехи на дороге, то где на этой дороге место для меня? Но эти вопросы я задавать не стала, боясь показаться дурочкой, а обратилась к своей книге, куда заносила много странностей и непонятностей. Для начала я прочитала выдержку из Аштоновой «Книги природы».
– «Мужчины, – начала я, – переживают оргазм так сильно, что теряют всякое понятие об окружающем и становятся совершенно к нему бесчувственны».
– Эли? – вопросила Герцогиня.
– Все верно. – Эли подмигнул ведьмам и улыбнулся хозяйке.
– По мне, так мужчины бесчувственны почти всегда, – предположила Лидия Смэш.
– Ну да, – подхватила Лил Оса, – что ж они, не вылазят из оргазма?
– Не вылезают, – поправила ее Герцогиня.
– «Что до женщин, – прочитала я, – то они не во всех случаях испытывают оргазм…».
– Печально, но факт, – подтвердила ирландка. – Но я, заметьте, всегда кончаю, если сама плачу за удовольствие.
Сара тем временем подавала на стол – цыпленка в вишневом соусе, сколько мне помнится.
У меня не было аппетита, и я читала дальше, непрестанно раздумывая о том, какое удовольствие испытываю при разрядке: мужское, женское или оба вместе.
– «А некоторые женщины с холодным темпераментом вообще не знают, что такое оргазм, поскольку никогда его не испытывали».
– Верно. – Это было одно из редких замечаний, отпущенных Эжени, которую данный предмет не очень занимал.
– Среди нас, держу пари, таких нет, – вмешалась Фанни. – Мы с сестрой чего только не нагляделись в этом доме через маски. Каждой случалось раз-другой сомлеть.
Смех. Приближаясь к интересовавшему меня вопросу, я продолжала читать:
– «Но если женщина достигает оргазма, он бывает, как правило, более сильным, чем у противоположного пола, и сопровождается содроганиями, непроизвольными криками и…».
– Послушайте, – начала Лил Оса, поднимая бокал. – Послушайте, сестры, был у меня как-то кавалер – хотите знать имя, гоните четвертак, – он так умел меня завести что своим орудием, что языком, что пальцем – верьте не верьте, я ни рук, ни ног своих не чуяла, словно как они вовсе отвалились. А однажды я так сомлела… – Лил Оса помедлила, глядя на Герцогиню, словно ждала выговора, хотя, по правде, на него не рассчитывала. – Однажды – клянусь, Герцогиня, я не была себе хозяйка… Однажды я так зашлась, что показала глаз, и кавалер чуть не сбежал с перепугу! Спрашивает: «Что это на тебя нашло, девочка?» А я ему: «Это я сама на себя нашла, неужто не понял, дурачок?»
– Я знаю, о ком ты говоришь, – улыбнулась Герцогиня. – Сама имела удовольствие, хотя он стар, разбогател и пахнет затхлостью. Но ты все же поберегись, если он…