– Пап, а что такое ЭКЗОО? – спросил Алешка, когда дочитал заметку.
– Экзотические животные, – пояснил папа. – Редкие для наших мест.
– О! – сказал Алешка. – Поехали, Дим! Попугая купим. Редкого для наших мест.
– Дался тебе этот попугай, – возмутилась мама.
И тут выяснилось, что попугай нужен вовсе не Алешке. Это у Ростика несколько дней назад случилась такая беда – улетел его лучший друг по фамилии Прошкин. Причем улетел как-то странно.
– На машине улетел, – загадочно пояснил Алешка. – То есть уехал.
Выяснилось: Ростик каждый день выводил Прошкина на прогулку. Ставил клетку на лавочку и открывал дверцу. Попугай степенно выбирался наружу, вспархивал на спинку скамейки и важно ходил по ней взад-вперед, непрерывно болтая: «Прошкин хор-роший! Р-ростик хороший! Кр-р-ошкин др-рянь!..»
– А кто такой Крошкин? – спросил папа.
– Это их сосед. Все время ругается, что Прошкин по потолку копытами цокает.
– Редкая порода, – сказал папа.
– Крошкин? – переспросил Алешка.
– Попугай с копытами.
– Крошкин тоже хорош.
Вокруг Прошкина тут же собирались детишки и взрослые со всей округи и восхищенно любовались красивой и умной птицей. И если кто-нибудь при этом произносил глупую фразу «Попка дурак!», Прошкин в карман, то есть под крыло, за словом не лез. Он останавливался и отвечал: «Сам дур-рак! Два р-раза!»
И вот случилось. Неподалеку остановилась машина. Прошкин вдруг вспорхнул и с криком «Ур-ра!» взлетел и исчез в распахнутой дверце. Дверца захлопнулась, машина уехала.
– Там, наверное, – сказал Алешка, – сидела попугаиха, и Прошкин полетел к ней познакомиться. – Он вздохнул и добавил: – А Ростика надо спасать. Он очень переживает. Даже голодовку объявил.
– Ну… – сказал папа, – голодовка это уж слишком.
– Да! – возмутился Алешка. – У Ростика всего два друга – попугай и я!
– И оба такие молчаливые, – усмехнулся папа. И тут же сменил иронический тон на сердечный: – Не обижайся, Леха. Твоя забота о друге делает тебе честь. Но купить такого попугая я не могу. Зарплата полковника милиции для этого маловата.
– А что делать?
– Искать, – сказал папа. – Дать объявления. На столбах, в газетах. Может, кто-то и откликнется. Хотя я сомневаюсь. Прошкина явно похитили. Расчетливо и умело.
– Найду! – сказал Алешка. – И голову оторву! – И уточнил: – Не Прошкину, конечно.
– Какие вы все верные друзья, – вдруг с обидой сказала мама. – А вот табуретку никто починить не желает.
Папа вобрал голову в плечи и молча юркнул за газету.
Мы поехали в Ясенево.
Зоопарк был небольшой. Но очень интересный. Он назывался «Зверинец». И кого только тут не было. Обезьяны, крокодилы, лемуры, кенгуру. Настоящий полярный волк, лисички. И конечно – попугаи. И очень много собак и кошек. Самых удивительных пород. Некоторых мы вообще в жизни не видели. Например, в одной клетке сидели две кошки. Но такие разные. Одна – вся лохматая, будто лежит на полу груда шерсти, даже не поймешь, где глаза, а где хвост. А ее соседка – вообще голая. Одна кожа и никакой шерсти.
Но все животные, очень милые и красивые, были какие-то грустные. Одна обезьянка протянула Алешке через решетку свою маленькую лапку. Алешка дал ей банан. Но она его не взяла, а держала Алешку за руку и грустно смотрела ему в глаза. Будто хотела что-то сказать. А когда мы пошли дальше, она бегала вдоль сетки маленькой клетки, что-то щебетала и долго смотрела нам вслед. Нам даже как-то не по себе стало.
А еще больше нам стало не по себе, когда завопил какой-то малец:
– Мам! Дружок! Нашелся!
За ржавой сеткой прыгал, визжал и скулил рыжий щенок. Так и рвался к мальцу.
Тут к ним сразу же подошел охранник и сказал:
– Ваша собачка? Вот и хорошо. Идите в контору – вон в том вагончике, оформляйте, платите и забирайте своего песика.
Вроде бы здорово, а почему-то не по себе…
А попугаев мы не сразу нашли. Тут вообще все как-то было запутано.
– Надо вон у того дядьки спросить, – сказал Алешка. – Он там свой человек, сразу видно.
В самом деле, в дальней вольере, заложив руки за спину, задумчиво расхаживал какой-то мелкий мужичок в сереньком пиджачке и белой рубашке.
Мы замахали ему, стали подзывать.
Он увидел нас и подошел поближе. Мы расхохотались. Это был вовсе не мелкий мужичок, а довольно высокий аист. Его серые крылья, сложенные за спиной, белая грудка и задумчивая походка ввели нас в заблуждение. А он будто понял это: когда мы рассмеялись, поднял голову и звонко защелкал клювом. Но где клетки с попугаями, так и не сказал.
Мы сами их нашли. В каком-то сарайчике вроде тех, что стоят у метро на колесах и торгуют всякой дрянью. Вообще, в бытовом отношении зоопарк «Зверинец» был плоховато обустроен. Специальных помещений для животных и птиц здесь не было – все в основном вагончики, кое-как приспособленные. Ну и кое-где огороженное стальной сеткой пространство.
Попугаев было много. И волнистые, и какаду, и даже попугай ара. И все они, не слушая друг друга, орали каждый о своем. А один даже неприлично выражался. Причем громче всех. Действительно – попка-дурак. Или его хозяин.
Мы постояли у клеток, посмотрели, послушали. К нам подошел дядька, который здесь командовал, и спросил:
– Нравятся? Выбирайте любого и бегите домой за бабками.
– Наша бабушка в Питере живет, – машинально ответил Алешка, не сводя глаз с одного красивого, но молчаливого попугая. – Далеко бежать.
Дядька рассмеялся всеми своими стальными зубами.
– Бабки – это, по-русски говоря, деньги. Понял?
– По-русски говоря, – так же задумчиво ответил Алешка, – деньги это деньги. А бабки – это бабки. Понял?
– Какой ты умный! – обиделся дядька со стальными зубами. – Умные здесь не ходят.
Но Лешка на эти слова не обратил никакого внимания. Он только спросил:
– Какая фамилия у этого попугая?
– У попугаев фамилиев не бывает, умник какой. У них только клички.
– Ну и какая же у него кличка?
– Кто его знает? Приблудился случайно. Я его в парке с дерева снял. А он меня же и поклевал. Во! – И дядька показал забинтованную руку.
Надо сказать, что молчаливый попугай очень внимательно прислушивался к этому разговору. Будто понимал, что речь идет о нем.
– Прошкин! – вдруг громко сказал Алешка.
Попугай дернул головкой, поднял свой красивый хохолок и взволнованно забегал по жердочке. А потом вдруг быстро заговорил:
– Пр-рошкин хороший. Не тр-рожь Прошкина. Кр-рошкин др-рянь!