Но с рассветом он не выехал. Не выехал и в полдень. Живот схватило – объелся. Поэтому прибыл дядя Федор на ферму одновременно с красной «Нивой». Даже чуть позже. Фермер Петруша и Вертинар уже сидели за столом переговоров.
– Мы занимаемся поставкой животных в разные зоопарки. И у нас в стране, и за рубежом, – изо всех сил врал Вертинар. – Спрос на них огромный. Хотелось бы законтачить с вами.
– Давай, – согласился для вида Петруша. – Сколько тебе птичек надо?
– А сколько у вас есть?
– Голов двести.
– Ого! Но мне столько не надо. Да и большими суммами мы не располагаем.
Тут вошел дядя Федор, сказал: «Вам телеграмма», отдал записку Петруше и пристроился к сковороде. На ошибках дядя Федор не учится.
Петруша прочел записку, кивнул, мол, порядок, и продолжил разговор.
– А какая твоя цена будет?
– Ну… На мировом рынке…
– Фиг с ним, с мировым рынком. Ты цену предлагай. По штуке баксов за голову отдал бы.
– Да вы что! За каких-то кур, хоть бы и таких здоровенных, по тысяче долларов?!
– Не хочешь – не бери. Они мне не мешают.
Петруша и Вертинар еще долго торговались. Оба для вида. Петруша ему страусов продавать не собирался. А Вертинар не собирался их покупать. Он собирался взять их даром.
Пока они спорили, два его «ассистента» шатались по ферме и все высматривали. Где какая ограда, где какие двери, ворота и калитки, какие у них замки.
А дядя Федор, поблагодарив за угощенье, вежливо спросил: где тут у вас туалет? А сам забрался в свою машину – она стояла вплотную к «Ниве», приоткрыл стекло в задней дверце и улегся на пол – его совсем не было видно.
Ждал он долго – чуть было не уснул. Задремал, в общем. И его разбудили негромкие голоса садящихся в «Ниву» жуликов.
– Порядок? – спросил Артур-Вертинар.
– Порядок, – ответили ему. – Возьмем без шума и пыли. Транспорт нужен. Пару трейлеров.
– Завтра сделаю.
– Тогда и мы завтра свое дело сделаем. Ночью. Трейлеры вон в той рощице поставишь…
Заурчал мотор, захлопали дверцы, и жулики уехали. Дядя Федор выбрался из машины и побежал к Петруше.
– Жалко, – сказал Алешка.
– Кого тебе жалко? Вертинара?
– Жалко, что они ночью будут страусов красть. Петруша не сможет заснять в темноте. Надо чего-то придумать. Чтобы они днем приехали.
– Днем им сложно будет.
– А надо, Дим, сделать так, чтобы ночью им было сложно, а днем просто.
– Ну и придумай.
– А я уже придумал.
А я и не сомневался.
– Поехали к дяде Биру, – сказал Алешка, – поболтаем.
Бир был в отличном настроении. Его очки плотно сидели на лбу и не ерзали к носу и обратно. Значит, какая-то пакость ему удается.
– А мы на ферме были! – заорал с порога Алешка. – Так здорово! Эти страусы, они… они замечательные. Бегают, прыгают, даже в футбол играют…
Тут я незаметно ущипнул его: он чуть не проговорился.
– То есть, – поправился Алешка, – не в футбол играют, а яблоки едят.
– Пусть едят, – мирно согласился фальшивый профессор. – Недолго им…
И этот чуть не проговорился. И тоже поправился:
– На здоровье.
Алешка уселся напротив Бира за его письменный стол и начал на нем все подряд трогать. Разглядывать и переставлять.
Бир терпеливо следом за ним наводил на столе порядок.
– Но этот фермер, – трещал Алешка, – чудак такой! Вдруг забоялся, что его ограбят. Страусов уведут.
Очки Бира со лба рухнули на нос.
– С этого места, – сказал он вежливо и тихо, – поподробнее, пожалуйста, коллега.
– А… Ерунда всякая. На охрану у него денег нет, так он договорился, что ночью его друзья из милиции сторожить будут. У него этих друзей! Больше, чем страусов. Он их всех перьями и яйцами снабжает.
Очки Бира вспорхнули с носа и взлетели на лоб.
– Чудак такой! – продолжал трепаться Алешка. – А это у вас что? Калькулятор? А это? Часы? Очень миленькие.
– Поставь на место, – машинально произнес Бир. – А днем, значит, у него охраны нет?
– А это органайзер? Можно посмотреть, чего вы там записываете? Интересно ведь! Днем он все время на ферме. Только после обеда в терраске спит. Два часа. Ровно-ровно. Устает очень, – вздохнул Алешка с сочувствием, – работы много. Эти страусы столько жрут, не напасешься. Он им целый сад яблок посадил. А им все мало.
У Бира, кажется, уже заболела голова. Или закружилась. Он даже прижал пальцы к вискам.
– А жадный! Я у него яблочка попросил. Нет, говорит, это моим питомцам. – Алешка задорно расхохотался. – Ну, мы с Димкой дождались, когда он после обеда захрапел, дверь в терраску на всякий случай лопатой подперли и – в сад. Яблок набрали! Хотите яблочка? – И он сунул руку в карман.
Я даже испугался, вдруг Бир сейчас скажет: «Хочу!» А у Алешки в кармане только старая жеваная жвачка завалялась.
Но Бир яблочка не попросил. Он вежливо сказал:
– Что-то я себя плохо чувствую, коллеги. Голова разболелась. – Это немудрено. От Алешкиной болтовни мигрень может случиться хроническая. – Вы бы откланялись, что ли?
– Извините, – сказал Алешка. – Мы откланиваемся. Нас тоже дела ждут.
И мы вышли за дверь. Я сразу же приник к ней одним ухом, Алешка другим.
Бир был очень взволнован и поэтому не говорил в трубку, а орал:
– Артур! Товар брать завтра днем! Ночью там менты, охрана. Как, как? Он после обеда два часа дрыхнет. Дверь лопатой подопрете – и действуйте! Все понял?
И мы все поняли. Подмигнули друг другу и пошли домой.
Вредные мы все-таки ребята! А уж хитрые! Особенно младший.
Как развивались события на ферме, мы узнали не совсем обычным путем. Да, кассету мы просмотрели, но попала она к нам совсем не так, как мы рассчитывали. Словом, и кассета к нам попала, и нам… попало.
Вечером папа вел себя как-то странно. Все время поглядывал на нас с Алешкой и потирал руки, будто предвидел какое-то удовольствие. Например, в виде телесных наказаний своих любимых сыновей.
После ужина он не спрятался, как обычно, за газету, а позвал нас к телевизору. Достал из своего «дипломата» какую-то кассету и вставил ее в видак.
– Несколько предварительных слов, – начал он торжественно. – Сегодня в бюро пропусков пришел какой-то неизвестный человек. Среднего роста, достаточно упитанный, в полном расцвете сил…
– Карлсон? – спросил Алешка, заерзав на стуле. – С мотором?