– Знаешь, Дим, мне было очень интересно. Как будто перед контрольной учебник листал.
– Не понял…
– Ну, Дим… Как будто чувствуешь, что все это очень скоро пригодится. Понимаешь? Чтобы контрольную правильно написать. И я все-все старался запомнить. Даже фургончик с макарончиками.
Да, эти макарончики те еще оказались! Впрочем, все по порядку… Скажу только, что Алешка здорово эту «контрольную» написал. Это даже не контрольная получилась, а настоящий экзамен. На сообразительность и смелость. И Алешка этот экзамен на пятерку сдал!
…Они вышли на широкую площадку, сбоку которой стояли длинные двухэтажные здания.
– Казармы. Здесь личный состав спит, отдыхает, занимается личными делами. В свободное от службы время. А эта площадка называется плац. Тут мы проводим зарядку, строевые занятия. Парад в праздничные дни. В День Победы, в День танкиста.
– А это что? – Алешка указал на высокую стену вроде каменного стенда. По верху этой стены были нарисованы всякие ордена и гвардейский значок и шла большая надпись: «Боевой путь нашей части. 1941–1945 гг.» А ниже – во всю стенку – громадная карта, на которой красные пунктиры и стрелки соединяли всякие города и другие населенные пункты.
– Боевой путь нашего полка, – с гордостью пояснил старшина Баранкин. – От Москвы до Берлина. Мы им гордимся.
– Еще бы! – сказал Алешка с уважением. – От Москвы до Берлина! – Он помолчал, а потом ехидно спросил: – А кто это рисовал? Остап Бендер?
– Не! Какой еще Брендер, – возмутился старшина и гордо похвалился: – Я рисовал. Здорово?
– Никак нет.
– Обратно не понял, – огорчился Баранкин. – Поясните, товарищ боец.
– Экспрессии мало, – заумно проговорил Алешка.
– Да… – немного растерялся старшина. – Этой… как ее… мало. Еле-еле красок хватило.
– Исправим, – решительно заявил Алешка. – Пошли дальше.
Дальнейшие пояснения старшина стал давать покороче. Чтобы опять не напороться на какую-то неведомую зверушку – экспрессию.
– Клуб танкиста. Мы там вечера отдыха проводим. Песни поем. Пляски танцуем. Один раз спектакль поставили. На песню «Три танкиста». – И уже не очень уверенно: – Здорово?
– Так точно! А это что за домик?
– Штаб полка. Туда без дела не суйся. А вот это самый главный объект. – И старшина указал на отдельно стоящее здание.
– Секретный? – шепотом спросил Алешка.
– Не то чтобы очень секретный. Но очень важный: кухня и столовая. Пищеблок, словом. И мы сейчас этот объект обследуем. И проверим.
Возле объекта стоял уже знакомый фургончик «Хлеб», и двое бойцов без автоматов, но зато в белых халатах таскали из кузова ящики с макаронами. Водитель фургона сидел на подножке и что-то жевал, чем-то запивая. А глазами по сторонам так и стрелял.
В столовой стояли ровными рядами, как солдаты в строю, столики и стулья. На каждом столе ровно посередке – большая миска с нарезанным хлебом, солонка и баночка с горчицей.
С раздачи вышел солдат, тоже в белом халате, с красной повязкой на рукаве.
– Дневальный по кухне рядовой Пчелкин! – доложил он старшине.
– Так, – распорядился старшина. – Снимаю пробу. Выдай две порции по полной программе.
– И компот?
– Обязательно. Без компота скучно. Пошли, Леха, пока на кухню, приглядим за порядком. И запомни первую солдатскую мудрость: «Лучше в армии слов нет, чем «перекур», «отбой», «обед». Запомнил?
– А вторая?
– Что вторая?
– Мудрость.
– Солдат спит, а служба идет.
На кухне Алешку поразила громадная, как танк, плита, на которой что-то бурлило в кастрюлях, похожих на бочки для бензина. Несколько бойцов сидели вокруг такого же бака и чистили в него картошку, а один солдат резал большим ножом хлеб. В углу кухни стоял какой-то странный агрегат. Вроде небольшого космического корабля после аварийной посадки.
– А это что? – спросил Алешка. – Тоже секретный объект?
– Это великий агрегат, – похвалился Баранкин. – Картофелечистка. Автоматическая. – Алешка взглянул на бойцов с кислыми лицами возле баков. Старшина понял его взгляд и пояснил: – Автоматика. Только никак ее не наладим. У нас ведь специалисты по крупному железу. А тут мелкая электроника, тонкое дело.
– Наладим, – уверенно пообещал Алешка. – Я эту электронику насквозь вижу.
Бойцы возле бака подняли головы и с надеждой взглянули на него.
– Садись, Алеха, – сказал старшина, когда они вернулись в столовую. – Сейчас попробуешь солдатские щи.
– Дядя Боря уже пугал, – сказал Алешка. – Щи из топора, что ли? А каша? Березовая?
Баранкин хмыкнул.
Обед Алешке понравился. Особенно – хлеб. Мягкий, душистый.
– Сами выпекаем, – похвалился старшина.
– И капусту для щей тоже сами выпекаете?
– Пока еще нет, – как-то туманно пояснил Баранкин. – Но скоро будем. Встали! Пошли!
После обеда они еще побродили по территории части. Но уже как-то вяло. Старшина время от времени похлопывал себя по животу и зевал во весь рот, прикрывая его широкой ладонью. И пояснения давал очень кратко. Но все-таки четко:
– Боксы для хранения боевых машин.
Глубокие бетонные ниши, в глубине которых таились эти самые боевые машины в боевой готовности. Из боксов только торчали пушечные стволы. Будто прятались там, как в скворечниках, птички с длинными носами.
– Мастерские – целый завод. Котельная. Складские помещения. Склад вещевой – справа. Склад продовольственный – слева. Склад запасных частей. Оружейный, здесь хранятся боеприпасы: снаряды для танков и патроны для личного оружия.
Склады, боксы, ангары, сараи… И везде – часовые с автоматами: «Стой! Кто идет?»
И старшина Баранкин отвечал:
– Старшина первой роты Баранкин с проверяющим.
А иногда просто говорил:
– Сам, что ль, не видишь?
Наконец еще один высокий глухой забор. Ворота. Будочка.
– КПП-2! За ним полигон. Там учимся водить машины. Преодолевать препятствия. Вон дырочка, посмотри.
За забором стоял грозный рев танковых двигателей.
В дырочку хорошо было видно, как по огромному пространству носились боевые машины, вздымая за собой длинные пыльные облака. Даже деревья, окружающие полигон, стояли все серые от пыли.
– А что ты хочешь? Весь грунт траками измочалили. Пыль столбом.
– Здорово! – сказал Алешка. – Мне бы туда.
– Успеешь. – Старшина опять зевнул. – Курс молодого бойца пройдешь – и в машину.