Между тем, Аня не практиковала изучение анатомии безмолвных тварей в разрезе. Ей в этом смысле достаточно было теории, а на практике она постоянно их лечила и выручала из беды. То найдет на опушке леса птицу с перебитым крылом – и, естественно, тащит в дом для последующего оздоровления; то подкармливает семейство ежей, то просит Гришу сколотить очередную кормушку для птиц – наверное, стремилась уберечь от голода всех зимующих пернатых средней полосы…
Лика оставила дочь в покое и даже зауважала, когда та однажды приняла внезапно начавшиеся роды у Ликиной любимицы, гималайской кошки Эстер.
Пока Лика металась в истерике, пытаясь вызвонить ветеринара, пятнадцатилетняя Аня хладнокровно отдавала распоряжение горничной:
– Таз с теплой водой, два полотенца, вазелин, медицинские перчатки, маленькая резиновая груша – найдешь в аптечке, побыстрее, пожалуйста, – поторопила стоявшую истуканом горничную.
Затем обратилась к Лике:
– Мама, давно она так лежит?
Кошка вытянулась на подстилке и жалобно мяукала.
– Да уже несколько часов, – всхлипывая, ответила Лика. – Я думала, она съела чего-то не то, начала звонить Юрию Станиславовичу, а он недоступен – все-таки, вечер пятницы. В клинике автоответчик. Что с ней? – Анжелика погладила дрожащими пальцами шерстку Эстер, всегда такую пушистую и блестящую, а теперь похожую на старый свитер.
– Твоя Эстерка рожает, но у нее слабая родовая деятельность, придется помочь, – вздохнула Аня, надевая перчатки, как раз принесенные запыхавшейся горничной.
– Ты что, сможешь? – с недоверием и надеждой Лика уставилась на дочь. Аня лишь неопределенно хмыкнула и повела плечом. Смазала два пальца вазелином и уверенно, но осторожно вытащила первого котенка на свет божий. Следом за ним благополучно достала и второго.
Эстер легонько пошевелилась и попыталась лизнуть Анину руку – наверное, в знак благодарности.
– Давай, Эстерка, тужься, – приободрила Аня кошку. Как заправский ветеринар, очистила дыхательные пути первенцам, а затем помогла родиться еще троим Эстеркиным дитенышам, потому что кошка не желала прислушиваться к Аниным советам и тужиться решительно отказывалась.
Явившийся спустя два часа ветеринар лишь развел руками и констатировал правильность действий малолетней докторши. Анжела с тех пор не препятствовала Аниному активному знакомству с миром дикой природы, только просила быть осторожнее…
Вера все это вспомнила, наблюдая, как за окном потихоньку рассеивается туман, и несмелые солнечные лучи начинают пробираться сквозь тучи. «Будет отличный день», – радостно подумала Вера, отправляясь на кухню, чтобы сварить себе кофе.
Там она совершенно неожиданно застала дочь. Анжелика на кухне появлялась редко, в основном для того, чтобы отдать какие-то срочные распоряжения повару – обычно перед большим приемом. Склонная к полноте, но крепко державшая свой вес последние двадцать пять лет на отметке «50 кг», Лика просто не давала повода соблазнить себя горам снеди, вольготно расположившимся на кухонных столах, плитах и в холодильниках, и всем яствам предпочитала вареный шпинат без соли.
В этот раз Анжелика не просто находилась на кухне. Она сидела за небольшим обеденным столиком, и, задумчиво уставившись в окно, ела пирожки с мясом. Вошедшую Веру она не заметила.
– Это уже седьмой будет, – испуганным шепотом сообщила Вере повариха Тамара Степановна, снимающая со сковородки очередную порцию пирожков. – Зашла полчаса назад – непричесанная, бледная, и сразу: Тома, чего у тебя есть пожевать? Я говорю, можно салатик быстренько сделать, если сильно голодны, или артишоки отварить, яйцо можно… А она: нет, мне давай вкусного, что это у тебя за тесто? А это, отвечаю, пирожки затеяла, к бульону на обед миньончики испеку. Жарь, говорит, немедленно, не буду ждать, пока испекутся! Я вот и жарю стою…
Вера подошла к дочери. Волосы у Лики были кое-как скручены на затылке, толстая прядь выбилась из пучка и свисала почти у самых глаз, но Анжелике на это было, кажется, наплевать.
– Доброе утро, – осторожно поздоровалась Вера и присела рядом.
– Привет. Уф, – вздохнула Лика и ослабила пояс халата. Затем взяла с тарелки новый пирожок, с аппетитом откусила и развернулась к поварихе:
– Тома, это ужасно вкусно! Еще давай. И чаю, пожалуйста, сладкого с лимоном.
Вера изумленно смотрела на дочь.
– Лика, что с тобой?
– А что? – невинно округлила глаза Анжелика.
– Ну… Пирожки трескаешь. В ужасающих количествах.
– Ты об этом… – Лика вздохнула и сделала большой глоток чая. Отвернулась к окну и ответила: – Мама, я уже забыла вкус настоящей еды. А ведь это такое удовольствие – вкусная еда… Со мной тоже может случиться… что угодно, и я не хочу на смертном одре вспоминать только вкус вареных артишоков и пресного салата с морковкой! Или вообще – шпината, черт бы его побрал!
Лика повернула лицо к матери, тихо пожаловалась:
– Она меня игнорирует. Я услышала утром, как заводится машина. Аня уехала на занятия – а ведь знала, что я категорически против! Она устанет, ей будет трудно, она не сможет…
Анжелика безвольно положила руки на стол и вопросительно посмотрела на мать.
– Мама, что делать?
– Смотря с чем, – задумчиво проговорила Вера Николаевна, взяла с тарелки пирожок и надкусила. – Вкусно!
Прожевав с удовольствием кусочек, Вера посмотрела Лике в глаза:
– Не мешай ей, Лика. Это – ее жизнь, понимаешь? Ты совершенно права: никто не знает, сколько ему отмеряно. Именно поэтому нужно наслаждаться каждым днем. Но при этом, кстати, большое заблуждение считать, что каждый день нужно проживать так, словно он последний. Иначе придется тратить драгоценный завтрашний день на исправление ошибок сегодняшнего…
Анжелика молча выслушала Веру Николаевну, а затем с отвращением посмотрела на тарелку с румяными пирожками:
– Господи, неужели я съела их аж восемь штук?!
* * *
Аня поставила машину на почти пустую стоянку. Она приехала в университет одной из первых, и это ее радовало. Быстренько взбежала по ступенькам на крыльцо, открыла тяжелую дверь и всей грудью вдохнула такой знакомый, ни на что не похожий запах старого университетского корпуса. Это был запах старого дерева, исхоженного тысячами ног гранита и еще чего-то неуловимо-благородного… «Запах знаний», – улыбнулась про себя Аня. Навстречу ей поднялся вахтер Михалыч, факультетская достопримечательность – он знал, наверное, всех студентов по именам.
– О, Анюта! Долго же тебя не было. Отдыхать ездила? Лета не хватило для молодежных дел? – подмигнул ей Михалыч, заботливо придерживая вертушку – как бы не споткнулась девчонка, слишком уж стремительная!
– Отдыхала, Петр Михалыч, – весело согласилась Аня. А что ей – рассказывать каждому встречному о своей горькой судьбе? «Не дождетесь», – решительно подумала, поднимаясь по лестнице на второй этаж, на свой факультет.