– Давай, дорогой мой, действуй!
Что ж, заработанное доверие надо укрепить.
Я схватил красный флажок, соскочил на насыпь, побежал к стрелке и перевел ее – дело знакомое по нашей домашней железной дороге. И помахал флажком Алешке.
Состав послушно двинулся и свернул на новый путь. Пока он вползал на него, я осмотрелся.
Ничего себе – разъезд! Какая-то заколоченная будочка и два пути. Такое впечатление – будто здесь не только поезда не ходят, а и людей-то давно нет. Не случайно его бандиты выбрали.
Состав втянулся на второй путь и встал. Я вернулся в электровоз. Алешка продолжал командовать.
– Отцепляйте состав.
– А как? – удивился Котяра. – Мы не умеем.
Воровать да грубить они умеют.
– Давай, дорогой мой, действуй. – Котяра положил мне лапу на плечо.
– Я тоже не умею.
– Я попробую, – сказал один бандит. – У меня дядька кассиром на вокзале работал. Как-нибудь разберусь.
В общем, как-то разобрались. Отцепили состав. Алешка перегнал электровоз на первый путь, дал задний ход, вернулся на второй путь. Здесь подцепили вагон «Шапито», отцепили его от состава.
– Готовность номер раз! – провозгласил довольный Котяра. – Где у тебя главный микрофон? Ну-ка, включи.
Котяра взял микрофон и сказал речь:
– Граждане пассажиры! Соблюдайте тишину и спокойствие. Оставайтесь на своих местах. К двадцати часам ноль-ноль минут мы вернемся за вами и доставим вас в целости и сохранности в славную станицу Светлорецкая. Даю отправление!
– Все? – подозрительно ледяным тоном осведомился Алешка.
– А что еще?
– Да вроде ничего. Кроме того, что вас никто не слышал.
– Это как? – безмерно удивился на грани возмущения Котяра.
– Это просто, – лениво пояснил Алешка. – Состав-то отсоединили. Со всеми коммуникациями. Вы пробубнили себе под нос.
Котяра растерялся так, что даже скосил глаза к своему носу.
– А что делать?
– Да я сейчас сбегаю и предупрежу их. Слово в слово.
– А ты запомнил?
– Еще как! – похвалился Алешка.
– Дуй, дорогой мой.
Алешка выхватил что-то из шкафчика, похожее на продолговатую петарду, и помчался к составу, бросив мне на ходу:
– Займись кактусом!
И я побежал выполнять его приказание. И сделал все великолепно. Четко и ясно. Героем, оказывается, может стать любой. Если сильно захотеть.
Ворвался в наше купе, схватил со стола горшок с кактусом и бросился в коридор.
Мама, как и было задумано, бросилась за мной. Вернее, за убегающим кактусом.
– Дима! Что случилось? Разве пожар?
И, словно в ответ на ее слова, в конце состава раздались дикие панические вопли:
– Пожар! Горим! Все сюда! А то ща как взорвется!
Последнюю фразу, мне показалось, проорал мой братишка.
И я, конечно, как дурак, побежал в последний вагон, с кактусом в руках. За мной скакала мама. А за ней вся бандитская группировка «Шапито».
А Лешка в это время по насыпи мчался к электровозу.
Он влетел в кабину и в два счета подготовил электровоз к бегству. «Сейчас здесь будут Дима и мама. И мы все вместе помчимся на свободу!»
Но Дима и мама (вместе с кактусом) в это время в толпе взволнованных пассажиров переживали возле последнего вагона покинутого состава. Там же пребывал и весь бандитский состав.
А ведь всю эту суматоху устроил Алексей. Это он вытащил из аварийного шкафчика так называемый фальшфейер. Это такая штука для экстренной сигнализации. Трубка, начиненная сильной горючей смесью. Чтобы подать тревожный сигнал или привлечь внимание в аварийной ситуации, помощник машиниста поджигает фитиль, и фальшфейер полыхает высоким факелом с обильным дымом.
Алешка специально все это устроил, чтобы вся бандитская свора помчалась к предполагаемому очагу возгорания – не потушить, так хоть посмотреть. Не помочь пассажирам в опасности, а полюбоваться, как они спасают от огня свои вещи.
Но я-то этого не знал. И по своему незнанию сорвал всю Алешкину операцию.
…Алешка нас не дождался. Вместо нас пришли раздраженные бандиты.
– Какой-то дурак, – сказали они, – бенгальские огни зажег. Видно, хотел на помощь позвать. Поехали шеф.
И Алешке ничего не оставалось делать, как взяться опытной рукой за контроллер и повести электровоз с одним вагоном, с поганой бандой и с ее пленниками.
А куда – бог весть…
– Значит так, – поставил ему задачу Котяра. – Едешь все прямо и прямо. Потом направо. И там станешь.
– А где направо-то?
– Я скажу, дорогой мой.
А мы в это время стояли у догорающего, чадящего на всю степь фальшфейера, воткнутого в какую-то дырку у сцепки вагона, и смотрели вслед уходящему цирку «Шапито».
Я держал в руках кактус. Мама, приложив ладонь ко лбу, смотрела, как исчезает в горячем степном мареве тигриная морда.
– Куда это они? – спросила она.
– Заправляться, – машинально соврал я. – Или реверс менять. Подождем, да?
– А Лешка где?
– В кабине машиниста. – Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.
Мама покачала головой и усмехнулась, вздохнув:
– Фантазеры…
Она поправила свои красивые волосы и снова вздохнула:
– Пошли домой. Кактус не урони.
Домой… Где он, наш дом-то? В туманной дали. За бескрайними просторами. Где Алешка? Где полковник папа?..
Я перехватил поудобнее кактус, и мы пошли… домой. В свое купе.
А Лешка тем временем перевел состав, по указанию Котяры, на какую-то заброшенную ветку с совершенно ржавыми рельсами, лежащими на гнилых шпалах. На шпалах и между ними росли грибы-поганки. Шпалы под колесами погружались в трухлявую насыпь и вяло поскрипывали.
Это и была та самая, обесточенная ветка. Перед поворотом на нее пришлось опустить пантографы и запустить резервные двигатели – дизельные. Алешка и с этим справился – а что, дело знакомое: «дед – машинист, отец – машинист…»
Дизели фыркнули, состав снова двинулся.
Ехали по гнилому пути довольно долго. Незаметно состав втянулся в какие-то заросли, которые вскоре превратились в густой дремучий лес.
Лес становился все гуще и теснее. По ветровому стеклу кабины порой скребли длинные ветки – поезд словно вошел в зеленый тоннель, из которого – кто знает, где выход.