— Знаю, — шепнул Джек с перехваченным горлом. — Неужели ты думаешь, я не приехал бы, если б нашлась хоть какая-нибудь возможность?
— Почему ж не нашлась?
Как объяснить, что на похоронах, кроме прочих, присутствовали агенты ФБР, сотрудники Бюро по контролю за продажей алкогольных напитков, табачных изделий и оружия, без конца щелкая фотоаппаратами. В связи с обстоятельствами смерти Кейт, с событиями, которые к этому привели и были с этим связаны, засели с телеобъективами вокруг похоронной конторы и кладбища. Джек их заметил в тот самый момент, когда собирался свернуть на стоянку у похоронной конторы. И проехал мимо. Нельзя, чтобы его сфотографировали и пришпилили снимок к стене с вопросительным знаком. Не хочется даже слышать, тем более отвечать на вопрос, кто он такой.
— Просто... никакой возможности не было.
— Почему? Ты в тюрьме сидел? В больнице лежал без сознания? Такие объяснения я бы понял. А прочие...
— Я там был. Не мог прийти на похороны, а потом на могилу ходил.
— Если ходил потом, то почему не раньше?
Джек вспомнил, как злился, видя у похоронной конторы агентов. Впрочем, к злости примешивалось виноватое облегчение. Их присутствие означало, что ему не придется встречаться лицом к лицу с детьми сестры, бывшим мужем, собственным отцом. Последние дни жизни Кейт поставили слишком много вопросов, а ей не хотелось, чтоб близкие знали ответы, поэтому он не мог ничего рассказать. А главное — в каком-то смысле чувствовал себя виноватым в ее смерти. Держал сестру в объятиях, истекавшую кровью, не выпускал холодевшую руку...
— И пока длился этот кошмар, — продолжал отец, — все без конца приставали, появится ли давно пропавший Джек, я уверял, конечно, тем более что она недавно за тобой ухаживала во время болезни...
— Ты знаешь?
— Она звонила Рону в последний вечер перед смертью... рассказывала. По-прежнему заботилась о тебе, хотя ты уже вырос. — Глаза его наполнились слезами. — В прошлом году на Пасхальной неделе приезжала с Кевином и Лиззи. Не думал, что в последний раз ее вижу живой. Сам хотел к ней поехать в июле. Вместо этого отправился на похороны. — Голос чуть не сорвался в рыдание. — Мне ее не хватает, Джек. Даже когда сюда переехал, мы с ней разговаривали... Перезванивались раза по три в неделю.
Джек шагнул, протянул руку к плечу старика, поколебался — не сбросит ли? — переборол сомнения, легонько стиснул костлявое плечо.
— Кейт была замечательной личностью, папа. Ты всегда можешь ею гордиться. Она делает вам с мамой честь.
Отец посмотрел на него:
— Конечно... Кейт была замечательная. А вы с Томом... кстати, где он?
Джек вспомнил: надо позвонить брату, поставить в известность, что папа вышел из комы. Не похоже, чтобы он особенно беспокоился. Сам пока не звонит, не расспрашивает.
— Не смог приехать. Занят в Филадельфии какими-то юридическими делами.
Отец покачал головой:
— Отговорки. Том вечно занят делами, да мы ведь все знаем, кто в его жизни стоит на первом месте. И ты... сбежавший сын. Наверно, вы оба тоже делаете нам с мамой честь.
Горькие слова. Вероятно, он прав. Джек снял было с плеча руку, но отец удержал ее и пожал.
— Прости, Джек. Мне надо было высказаться. Это с самых похорон меня гложет. А поскольку ты не перезваниваешь...
— Правда, извини, пожалуйста. — Опять не знаешь, что сказать.
— ...камень так и лежал на душе. До сих пор не понимаю, видно, никогда не пойму. Ты от меня все скрываешь. А я почему-то надеюсь, что расскажешь когда-нибудь настоящую правду. — Он выпустил его руку, хлопнул себя по ляжкам. — До тех пор покончим с этой темой. Она меня угнетает.
Он минуту посидел в молчании, Джек стоял рядом с креслом, пытаясь найти слова. И не нашел. Отец встал, направился на кухню.
— Пива выпью. Будешь?
— Думаешь, тебе можно? Ты еще утром был в коме...
— Будешь или нет? — оборвал он его.
Не можешь отговорить — присоединяйся, решил Джек.
— Ладно, давай.
Том открыл холодильник, вытащил янтарную бутылку.
— Это что такое?
— "Айбор". Я тут наткнулся на такое флоридское пиво.
Отец сурово взглянул на него:
— Въехал ко мне в дом, пока я лежал замертво?
— Аня сказала, что тебе хотелось бы этого.
— Неужели?
Скачки от дружелюбия к враждебности начинали действовать на нервы.
— Слушай, если хочешь, я переселюсь...
— Не хочу даже слушать.
Он откупорил две бутылки, передал одну сыну. Чокнулись.
— Не будем поминать старое? — предложил Джек. Пока, по крайней мере.
— Не всегда так просто, как кажется, но я выпью за это. — Отец сделал глоток, взглянул на этикетку. — «Айбор Голд»? Мне нравится.
Джек сделал долгий глоток.
— Угу. Только следовало бы назвать его «Голдфингер» [33] . Можно было бы нарисовать на этикетке коварного злодея. Здорово бы получилось.
Том вытаращил на него глаза:
— Как тебе это в голову только приходит? Знаешь, я всегда боялся, что бесконечные страшилки, которые ты смотрел в детстве, превратят тебя в какое-нибудь чудовище. Теперь вижу, так оно и есть. Могу поклясться.
— Я и лирических фильмов кучу пересмотрел, пап, а лириком не стал. Видел сотню, тысячу комедий, они не сделали из меня комика. В разговорном жанре не работаю, никто не назвал бы меня душой общества, уверяю тебя.
Отец рассмеялся впервые с тех пор, как очнулся от комы. Хороший знак.
Они просидели в передней комнате минут двадцать, попивая пиво, беседуя, потом отец задремал в шезлонге. Джек сначала забеспокоился, что он вновь погрузился в беспамятство, встряхнул за плечо, тот отреагировал. Тогда он его оставил и вышел из дома.
Заметил сквозь дневную дымку Карла, работавшего за три дома отсюда. Увидев Джека, он заторопился к нему по высохшей траве. Из правого рукава торчала маленькая садовая лопата.
— Слышал про твоего отца, — сверкнул он желтой улыбкой. — Очень рад, что с ним все в порядке. Панорамно!
— Как?
— Да мне просто слово нравится, — пожал Карл плечами. — Так или иначе, здорово, что он очнулся.
— Спасибо. Он сейчас спит.
— Хорошо, хорошо, в самом деле. Видно, список панорамней не станет.
Позабыл бы он это самое слово!
— Какой список? — спросил Джек.
— Список жителей Врат, умерших раньше времени... Конечно, тут не про всякого можно сказать «раньше времени». Зал ожидания при похоронной конторе, вот что это такое.