– Прекрасно вас понимаю, молодой человек, – сказал он, обращаясь к майору. – Если бы мне самому такое года два назад сказали, я бы такого шутника просто на смех поднял. Действительно, как вы выразились, кино. Но с тех пор прошло два года. И не просто два года, а два года серьезнейших исследований. Мы совершили прорыв, настоящий прорыв! Сейчас я вам объясню, в чем дело. Вам и вашим товарищам.
Майор Кирилл Углов искоса взглянул на людей, сидевших рядом с ним, по эту сторону стола. Справа от него сидел черноволосый парень в сером джемпере. Впрочем, в этом кабинете все были в гражданском, включая хозяина – генерала ФСБ. Парень был молод, на вид не старше 30 лет, улыбчив. «Несерьезный какой-то, – подумал майор. – И как с таким работать?»
Слева сидела женщина с короткой стрижкой. Она, в отличие от парня, не улыбалась и выглядела весьма серьезно.
– Вы, конечно, читали фантастическую литературу о путешествиях во времени, – начал свою лекцию научный руководитель. – Основная проблема, которая при этом возникает, – невозможность переместить в другой временной пласт физический объект, который там еще не существовал. Или – если речь идет о будущем – существовал когда-то, но давно закончил свой земной путь. И обойти эту проблему никак не получается! Но мы пошли по другому пути. А что, если перемещать в прошлое не физические тела, а лишь запись генетических кодов людей?
– Но, насколько я знаю, пока научились записывать только видовой код, – вмешался парень, сидевший справа от майора Углова. – То есть можно записать только «человека разумного» вообще. А индивидуальность кодированию не поддается.
– Не поддавалась, правильнее сказать! – воскликнул Григорий Соломонович, который вовсе не обиделся на вопрос, прервавший его выступление. – В том и состоит наш прорыв, что мы научились кодировать конкретную личность со всеми ее навыками, предпочтениями и воспоминаниями. Кодировать – и затем передавать в нужную точку времени, где она вновь обретет физическое тело. Таким образом, в прошлое, Кирилл Андреевич, отправитесь не вы сами, а только ваша матрица. А тело, погруженное в анабиоз, останется здесь. Вы, естественно, не почувствуете разницы. Для вас все будет обстоять так, будто вы сами внезапно перенеслись в другую эпоху. И в этой другой эпохе вы будете жить, действовать и выполнять служебное задание.
– А как же назад? – спросила женщина. Голос у нее был мелодичный, звонкий, совсем не похожий на ее хмуро-деловой облик.
– Резонный вопрос, – согласился научный руководитель проекта. – Никакой аппаратуры, позволяющей вам вернуться в наше время, в прошлом, естественно, не будет. Она останется здесь. И в нужный, заранее оговоренный момент она будет включена и пошлет в прошлое нечто вроде луча. Вы трое в этот заранее оговоренный момент должны будете находиться именно в том месте, где произошло ваше «десантирование». Тогда вы попадете в этот луч, вернетесь и доложите о выполнении задания.
– Все-таки я не понимаю, – настаивал улыбчивый парень, сидевший справа от Углова. – Что за луч? Каким образом вы сможете направить его в прошлое? Хотелось бы все-таки знать. А то так и останемся… погруженными в анабиоз.
Григорий Соломонович переглянулся с генералом, тот кивнул, и научный руководитель проекта снова заговорил:
– Да, тут есть момент… неопределенности, что ли. Мы вначале не хотели говорить, но раз один из участников настаивает… В конце концов, вы имеете право знать. Луч – это, конечно, не совсем точное выражение. Наша аппаратура сложнее. Она состоит из двух частей. Первую, главную, можно уподобить… ну, скажем, часам, запущенным в обратную сторону. Установка моделирует пространство-время в определенном объеме – очень небольшом, заметьте! А затем изолирует этот объем от окружающего и запускает в нем все процессы в обратном направлении.
– То есть вы создали модель Вселенной? – воскликнул парень. – И запустили в ней время назад? Круто!
– Вот именно – модель Вселенной! – кивнул Григорий Соломонович. – Вы ухватили самую суть. Так вот, когда отсчет времени в этом замкнутом объеме дойдет до нужной отметки, включается вторая часть установки. Она переносит заранее записанные коды «путешественников» в нужное время и запускает механизм дублирования. Записи обретают тела, включается память, и вы можете идти, выполнять ваше задание.
– Это все классно, – сказал настырный парень. – Но вы сказали про «момент неопределенности». В чем тут неопределенность?
– Ну, понимаете… Аппаратура до известной степени отработана, – замялся Григорий Соломонович. – На мышах, собаках… Но вы сами понимаете, обратной связи мы не могли добиться. Как во всяком новом деле, здесь могут быть сбои… Ваши… э… дубликаты могут не вернуться… Но с вами самими – с теми, что будут погружены в анабиоз, – в любом случае ничего не случится! Вы просто проснетесь!
Видно было, что сосед Углова хотел еще что-то спросить, но хозяин кабинета жестом остановил его.
– Мне кажется, объяснения получены, – сказал хозяин кабинета. – Вопросы у майора и его коллег, конечно, будут, но они смогут задать их позже. Теперь они должны узнать самое главное – содержание своего задания. Об этом расскажет руководитель всего проекта полковник Николай Иванович Волков. Слушайте его внимательно: на ближайшие месяцы Николай Иванович станет вашим непосредственным начальником, а вы – его подчиненными.
И генерал повернулся к своему соседу справа. Сосед был невысок, худощав, лицо у него было невыразительное и, что называется, без особых примет. Кирилл Углов, как только взглянул на него, сразу определил в нем сотрудника спецслужб.
– Проект «Хронос» придумали не мы с Юрием Геннадьевичем и Григорием Соломоновичем, – сказал полковник. – Идея идет свыше, с самого верха.
И он коротко кивнул куда-то в потолок. Однако уточнять адрес не стал.
– Высшее руководство страны хочет понять, в чем причины бедствий, преследующих Россию, – продолжал полковник. – Где, на каком историческом отрезке наше развитие пошло в неправильном направлении? На этот вопрос должна была ответить специально созданная группа лучших философов, историков, культурологов, ученых других специальностей. Они пришли к выводу, что сбой произошел где-то в первой половине XIX века. Причем этот сбой связан с преступлением, совершенным в отношении руководителя государства. Таким образом, встала следующая задача: выяснить, что это за преступление, найти и наказать преступника.
– Что значит «наказать»? – спросил парень, сидевший справа от Углова. – Мы что же – и за суд, и за исполнителей должны работать?
– Пока что вы, капитан, должны соблюдать дисциплину и не перебивать начальника, – строго одернул его Волков. – Вопросы будете задавать потом, когда я вам это разрешу. Итак, наши гуманитарии пришли к выводу, что «развилка», на которой наша страна пошла по ошибочному пути, находится между 1800 и 1861 годами – потому что, сами понимаете, новая история России начинается именно с этой даты. Кто мог стать жертвой преступления в это время? Никак не император Александр – он или умер своей смертью, или начал новую жизнь под видом старца Федора Кузьмича. Во время известного антигосударственного заговора, так называемого восстания декабристов, никто из царствующих особ не погиб. Таким образом, наши ученые естественным образом пришли к выводу, что речь идет об убийстве Николая I.