* * *
– А ежели не Грифич? – скептически спросил Разумовский Елизавету.
– А кто ж еще-то? – отозвалась женщина. – Проверено-перепроверено, Грифич он. Правда, с отцом его там история мутная, да и как спаслись, где потом были… Но это сам знаешь – многие Дома свои интриги ведут, да веками. А признавать его пора, пора… Терезия вон признает раньше нас – и что? Думаешь, не отложится в сердце, кто его первым князем назвал? А нам нужно, чтобы он за нас был, – имперский князь как-никак. Даже если толком ничего не сложится и в «Большой политике» он никак себя не проявит, то сделать его… ну хотя бы посланником в той же Вене или в Берлине – с таким титулом куда как проще дипломату в германских землях. Ну и нам попроще будет. Только вот надобно, чтобы князюшка нам благодарен был, ясно?
– Ой, Лизанька, – вздохнул неофициальный муж, – тебе решать. Сама знаешь, я в политику стараюсь не лезть.
* * *
Именно князь, несмотря на то, что родовые владения давно (еще когда династия была в порядке) поделили на части, которые обозвали герцогствами. Поскольку он остался единственным Грифичем (а парень уже смирился, что спорить бесполезно, да и опасно), то как глава рода он автоматически становился князем. Собственно говоря, можно было бы оспорить и герцогские титулы, и не только их, но тут уже начиналась такая бюрократия…
Казалось бы, радуйся, тебя признали аристократом, но… Владений нет, банковских вкладов нет, враги есть, планы правителей на тебя тоже есть… Такую ситуацию можно и не пережить. Единственный (пока что) плюс дало звание подпоручика, а вскоре и поручика. Да и то – заслуг у него и без того хватало, а на войне инициативных командиров повышают быстро.
До конца зимы уланы оставались в Вене (и новоявленный поручик Грифич наконец-то нашел себе чистоплотных, красивых любовниц!), а с наступлением весны полк снова начали дергать на сопровождение обозов, разведку местности и прочие мероприятия. Больших сражений пока не было, ну а в мелких стычках ветераны показывали превосходство выучки, а молодняк приобретал необходимый опыт.
Кстати, полк признали даже пруссаки [54] . Ну еще бы, столько поражений от него потерпели… Понятно, какие-то можно оправдывать везением и другими факторами, но, помилуй бог, надобно и умение! Признали их еще и потому, что сильному противнику не так обидно проигрывать…
С апреля уланы окончательно покинули Вену, и вот уже кончался сентябрь, как они мотались по зоне боевых действий. Время от времени попаданец пытался мучить свою память, вспоминая, чем же знаменит 1760 год и потихонечку приближающийся 1761-й, но увы… Впрочем, парень уже твердо уверился в параллельности миров, так что не слишком переживал.
* * *
– Княже! – окликнул его верный Тимоня, так и прижившийся на должности денщика. – Тут к тебе пришли.
– Князь, – склонили головы торговцы.
– Господа, – поприветствовал их Игорь.
Торговцы обеспечивали их кое-какими вещами, хотя, в основном, снабжение было централизованным. Но все предусмотреть невозможно, и потому у командиров был некий денежный «люфт». Попаданец и раньше успел показать себя рачительным хозяином, была у него такая черта, несмотря на тягу к адреналину и прочие закидоны. Ну а после Вены командир полка спихнул на него почти все хозяйственные хлопоты.
По сути, парень стал выполнять еще и обязанности квартирмейстера после того, как последний пару месяцев назад проворовался до того, что его увезли в Россию в железе. Из-за каких-то бюрократических проволочек или других соображений официального назначения на должность не было, но князь не особо расстраивался – опыт ценный. Недавно стал выполнять еще и обязанности командира эскадрона, оставаясь командиром роты.
Правда, поначалу были попытки научить его «схемам», но Игорю Владимировичу это претило – «невместно». Причем дело тут не в княжеском титуле, титулованные особы воровали вполне лихо, а просто… Невместно.
Одно дело – упереть какие-то суммы, предназначенные для развлечений или постройки очередного дворца, или… ну вы поняли. И совсем другое – зарабатывать на жизнях боевых товарищей.
– Вот что, господа, – начал Игорь, – пригласил я вас потому, что торговец Браймах продал мне плохой овес. Поскольку рекомендовали его мне вы, то и отвечать – вам…
– Стоять! – резко осадил он дернувшихся было купцов. – С вас десятикратный штраф стоимости овса, ну и сам овес, разумеется.
– Не имеете права!
– Мы сейчас на каких землях находимся? – оскалил зубы поручик.
– Померания, – помертвевшим голосом ответил бледнеющий скандалист и сглотнул слюну. Толстые щеки подрагивали, а ноги явственно подгибались.
– Признаете мое право на суд?
– Признаем, ваше светлейшее высочество, – опустился на колени бледный предводитель торговцев.
– Ну и вот мои слова: вора наказать штрафом, заставить привезти хороший товар и после выпороть плетьми с объявлением.
Грифич приказал и с трудом скрыл удовлетворение, когда торговцы признали его право на суд в пределах Померании. Значило это не просто много, а очень много, и прежде всего они воспринимали Игоря как Владыку этих земель. Запомним…
Началась суета – пока разыскали профоса [55] , пока оповестили улан о предстоящем развлечении… На широком лугу собрались все желающие и нежелающие, то есть торговцы. Зачитали суть дела, затем огласили приговор…
– Эт правильно, – раздались голоса в толпе, – напоганил, так отвечай. Из-за его овса поганого лошадки могли загибнуть, а через них и мы.
– Лупи так, чтобы не покалечить, но кожу рассекай, чтоб рубцы на всю жизнь остались, – негромко приказал князь. Да, можно сказать, что сейчас он начал ощущать себя именно князем Грифичем, Игорем Владимировичем, а не… попаданцем.
Свист плети, звучный удар – и жуткий вой наказываемого торгаша. Лица улан стали презрительными – они прекрасно видели, что профос, скорее, ставит своеобразное «клеймо», а это пусть и унизительно, но не настолько больно. После второго удара торговец обмочился. После пятого наказание закончилось, и жулика отвязали от столба. Его тут же подхватили… товарищи. Впрочем, после сегодняшнего позора – не факт, что он останется в купеческой среде.
Закончив, поручик вернулся к себе в палатку и переоделся. По какой-то причине после таких вот происшествий он чувствовал себя грязным.
– Тимоня, приготовь-ка мне одежку чистую да польешь.
– Сей секунд, – отозвался верный Санчо.
Помылся целиком – щелок-то не проблема, да и стояли у реки.
– Вот чего ты привычку в холодной воде мыться взял? – ворчал Тимоня. Отношения слуги-господина в русской культуре заметно отличались от европейских, и такое поведение было скорее нормой. Поручик не ответил – это уже привычный ритуал.