Ничего себе, подумал Джек. Еще не выйдя из детского возраста, получить такое наследство. Отсюда только один путь: вниз. Он испытал желание исчезнуть за дверью... но ведь он пообещал женщине чашку чаю. Так что он не стал прерывать ее рассказ.
— Но он не транжира. Он всегда испытывал склонность к бизнесу и вступил в брокерскую фирму «Меррил Линч, Пейн Вебер, Морган Стэнли», одну из этих... с массой имен. Я не обращала на них внимания. Хотя это несущественно. Куда важнее, что Джонни добился ошеломляющего успеха. Присовокупив к своим деньгам и мои, он к концу девяностых увеличил мое состояние... просто до неприличных размеров. — Еще одна сдержанная усмешка. — Ну. почти до неприличных. И лишь Бог знает, сколько заработал он сам.
Час от часу не легче, мрачно подумал Джек. Еще один Гордон Гекко [6] , и она хочет, чтобы я нашел его.
Кухня была невелика, но в ней хватало места для вместительного холодильника со стеклянной дверцей. Мария показала на угловой шкафчик:
— Чай на первой полке.
Джек нашел коробку. Красные буквы сообщали, что в ней хранится «Зеленый чай»; английскими были только слова, все остальное было китайским. Когда он извлек коробку, то заметил вдоль задней стенки около дюжины флакончиков с пилюлями. Мария, должно быть, поняла, куда он смотрит.
Она показала ему скрюченную кисть руки.
— Ревматоидный артрит. Ничего веселого. От лекарств, которые не вызывают тошноту, лицо становится... как полная луна.
Теперь, присмотревшись, Джек заметил россыпь красноватых пятен на переносице и щеках женщины и испытал приступ вины за свое желание, чтобы хозяйка лично угостила его чаем. Рукам Марии было не под силу справиться с этим. Хорошо хоть, что у нее есть средства.
— Как же вы питаетесь, когда рядом нет горничной?
— Как и все: заказываю доставку на дом.
Наполнив чайник, Джек сказал:
— Вернемся к вашему сыну. Я думаю, при исчезновении столь влиятельного человека искать его кидаются тысячи людей. Особенно его клиенты.
— Он не исчез. Он бросил работу. При всех заработанных деньгах он потерял иллюзии. Он рассказывал мне, что его буквально мутит от необходимости всем врать — компаниям, даже маркетинговому отделу своей собственной брокерской фирмы. Он чувствовал, что не может доверять никому в бизнесе.
Так что Джонни, может, и не был Гордоном Гекко. Похоже, у него было нечто напоминающее совесть.
— Насколько понимаю, это случилось еще до «Энрона» [7] .
Мария кивнула:
— После того как я слышала от Джонни обо всей этой двойной бухгалтерии, скандал с «Энроном» меня отнюдь не удивил.
Джек нашел две фарфоровые чашки с золотыми ободками — подчеркнуто китайские — и опустил в каждую по мешочку с чаем.
— Значит, он оставил работу — и что же дальше?
— Я думаю, он... пожалуй, «сломался» будет самым точным выражением. Он пожертвовал немало своих денег на благотворительность, работал на кухне для бедных, какое-то время был буддистом, но, похоже, так и не мог найти того, что искал. Но тут он присоединился к дорменталистам — и все изменилось.
Дорменталисты... о них все слышали. Невозможно было развернуть газету или проехать в подземке, чтобы их реклама не бросилась в глаза. То и дело какая-нибудь кинозвезда, или певец из шоу-бизнеса, или известный ученый объявляли о своем членстве в церкви дорменталистов. А деяния и изречения знаменитого основателя церкви Купера Бласко годами служили темами для светских колонок. Но некоторое время Джек о нем ничего не слышал.
— Вы думаете, они что-то сделали с вашим сыном?
Газеты довольно часто сообщали о зловещих деяниях какой-нибудь секты — двумя любимыми темами было промывание мозгов и вымогательство, — но, похоже, обвинения ничем не кончались.
— Не знаю. Не хочу верить, что кто-то мог хоть что-то сделать с Джонни... особенно дорменталисты.
— Почему? Что же в них такого?
— Потому что, став дорменталистом, он преобразился. Я никогда не видела его таким счастливым, таким довольным жизнью и самим собой.
Вода закипела, и чайник свистнул. Джек налил в чашки кипяток.
— Я слышал, что некоторые секты могут этого добиться.
— Я быстро научилась в присутствии Джонни не употреблять слово «секты». Он прямо выходил из себя. Снова и снова втолковывал мне, что это церковь, а не секта, говоря, что даже правительство Соединенных Штатов признает ее церковью. На самом деле я продолжаю считать, что это секта, но меня это не волнует. Если Джонни был счастлив, то и я тоже.
— Был? Как я понимаю, ситуация изменилась?
— Не ситуация. Изменился Джонни. Он постоянно поддерживал связь со мной. Звонил мне два или три раза в неделю, интересовался, как я себя чувствую, рассказывал, как повышается авторитет дорментализма. Он постоянно пытался вовлечь и меня. Приходилось тысячу раз повторять ему, что меня это совершенно не интересует, но он продолжал свое, пока... — Мария сжала губы, а на глазах блеснула влага. — Пока не прекратил.
— Что это значит? Три звонка в неделю, а в следующую — ни одного?
— Нет. Их становилось все меньше и меньше... по мере того, как он менялся.
— Как менялся?
— За последние несколько месяцев он заметно отдалился. Стал странным. Начал требовать, чтобы я называла его Ороонтом. Можете себе представить? Всю жизнь был Джонни Роселли, а теперь будет откликаться на Ороонта. Две недели он вообще не звонил, так что в последнее воскресенье я сама стала звонить ему. Оставила на автоответчике дюжину посланий, но он так и не позвонил мне. У меня есть ключ от квартиры Джонни, и в среду я послала Эстебана взглянуть, что там делается... ну, вы понимаете, на тот случай, если Джонни болен или, не дай господь, скончался. Но Эстебан обнаружил, что квартира пуста — ни мебели, ни вообще ничего. То есть Джонни выехал из нее и ничего мне не сказал. И я знаю, что его поступок как-то связан с дорменталистами.
— Откуда вы знаете? Может, он расстался с ними и просто направился в Калифорнию или Мексику? Или в Мачу-Пикчу? [8]
Мария покачала головой:
— Он был слишком связан с ними... слишком тесно для истинно верующего. — Она кивнула на чайные чашки. — Уже остыли. Будьте любезны, отнесите их в гостиную.
С блюдцем и чашкой в каждой руке Джек последовал за Бенно, который, в свою очередь, шел за Марией. Когда она опустилась на свой стул с прямой спинкой, Джек поставил чашки на инкрустированный восточный кофейный столик с гнутыми ножками.