— Вы сказали, что ваша кузина дружила с Джинни?
— У меня создалось такое впечатление.
Рут выключила двигатель и, оставив корзинки на сиденье, выбралась из машины.
Следуя за хозяйкой, Фрэнсис прошла через маленький холл, кухню и очутилась в гостиной, где ее внимание прежде всего привлек затейливо раскрашенный плакат: «Да будет благословенно это жилище!» Везде царил идеальный порядок — линолеум и дешевенькие обои просто сверкали. Растения в горшках и кадках были ухожены. Только вот нервозность хозяйки дома контрастировала с общей благостной атмосферой.
«Чего вы боитесь?» — очень хотелось спросить у нее, но Фрэнсис воздержалась от излишних вопросов, и, как оказалось, поступила разумно.
Рут Бейли пропустила ее вперед себя в маленькую комнату, где царил полумрак: шторы на окнах были опущены, преграждая путь назойливым солнечным лучам. Здесь было устроено некое подобие алтаря. На каминной полке в окружении множества кукол и других игрушек помещался заключенный в раму из черного дерева увеличенный цветной фотопортрет молодой женщины. Небесно-голубые, широко распахнутые глаза ее доверчиво смотрели прямо перед собой, и столько обаяния было в этом взгляде, что Фрэнсис стало даже неловко, словно она вторглась в чужое святилище. Два кресла наверняка специально были установлены напротив портрета. Рут указала ей на одно, сама села в другое.
Минута прошла в молчании. Обе женщины — мать и незваная гостья — смотрели на фото умершей Вирджинии.
— На фото ей двадцать один. Снято за два года до ее смерти.
— Я благодарна вам, что вы привели меня сюда.
Фрэнсис чувствовала, что подступающие слезы щиплют ей глаза.
— А что привело вас ко мне? Разве я могу вам чем-то помочь?
— Из дневника моей кузины Хоуп стало ясно, что у нее возникла духовная близость с вашей дочерью.
— Так было со всеми, кто хоть однажды встретился с Джинни… — Рут потянулась к этажерке, сняла с полки тяжелую, окованную металлом коробку и водрузила ее себе на колени. — Моя Джинни была замечательной… Трудно представить себе более нежную и внимательную к матери дочь. Но когда она окончила колледж и поступила в Массачусетский университет психологии, в ней произошли перемены. Джинни блестяще училась и получила диплом, но не смогла устроиться здесь на работу. Ведь у нас на Кейп-Код психологов пруд пруди, а ей не хотелось оставлять меня одну. Так она говорила. А на самом деле она вросла корнями в наш маленький солнечный клочок земли, и я ее понимала.
Понимала и Фрэнсис. Поэтому она сочувственно кивнула.
— Тут сыграла роль и внезапная смерть отца Джинни от инфаркта. Это была первая большая потеря в ее жизни. Осмелюсь сказать, мы были идеальной семьей, что редко в наше время. Двадцать пять лет я прожила с Чарльзом без единой ссоры. Он до последнего своего дня трудился в компании «Поляроид» и был доволен и жалованьем, и работой, а я вела домашнее хозяйство и растила наших детей — Джинни и ее младшего брата Чарли. У них всего десять месяцев разница. Знаете, как говорят про это — «ирландские близняшки». — Улыбка осветила лицо Рут, и веснушки проявились еще ярче. Она на глазах помолодела.
— Перед смертью муж купил этот домик на Кейп-Код. Мечтал отдохнуть на старости лет. Не получилось… умер еще молодым. Чарли здесь и дня не прожил. Поступил в Вест-Пойнт, и теперь он военный летчик.
— Поздравляю вас с таким сыном, — искренне сказала Фрэнсис.
— Я счастлива, что с ним все в порядке. А вот у Джинни со смертью отца возникли трудности. Она потеряла сон, бродила, как лунатик, по ночам. Я-то думала, что раз она дипломированный психолог, то справится сама со своими проблемами. На всякий случай нашла ей работу в цветочном магазине — для отвлечения, но это всего лишь временно, ведь они берут сотрудников только на горячее время — июль, август, — сезон свадеб. Ей там было неинтересно, тем более с ее образованием. Она ничего не говорила мне, но вот посмотрите сами…
Фрэнсис ужаснуло изображение девушки на фотографии. С таким выражением лица люди, вероятно, бросаются с утеса в море.
— Она не хотела сниматься, но я ее все равно щелкнула. А потом… потом я отправилась поговорить с преподобным Бёрджесом.
— С вашим священником?
— Да. Мы всегда были религиозной семьей и старались не пропускать ни единой воскресной службы. Когда мы переехали сюда, отец Бёрджес встретил нас как родных, и мы сразу влились в общину. И его помощник стал нашим задушевным другом. Нам показалось, что оба они — люди очень хорошие.
Рут достала из коробки листок и протянула Фрэнсис. Это был еженедельный обзор церковных новостей, рассылаемый прихожанам по подписке, за сентябрь 1985 года. В правом верхнем углу помещалось небольшое фото двух улыбающихся мужчин в рясах с деревянными ложками в руках. Подпись под фотографией извещала: «Во славу господа нашего. Благотворительный ленч в Мужском клубе пенсионеров, организованный стараниями преподобных отцов наших». Одно лицо было знакомо Фрэнсис по газетной вырезке. Второе также показалось ей знакомым. Она приблизила листок к глазам и узнала отца Уитни. Впрочем, у нее еще оставались сомнения.
— Это случайно не Эдгар Уитни? — решила удостовериться она.
— Да, да, — закивала Рут. — Он был тогда помощником приходского пастора.
— А вы знаете, что сейчас он настоятель той церкви, где прихожанкой была Хоуп?
— Вот как! Я не знала. Я не знала, что с ним сталось после того, как он покинул наш приход. — На лице Рут появилось задумчивое выражение, словно она прикидывала, стоит ли ей делиться с гостьей какими-то только ей известными фактами.
Фрэнсис молча ждала, к какому решению придет Рут.
— После нашей беседы преподобный Бёрджес зашел к нам домой повидаться с Джинни. Он убедил ее поработать для церкви, чтобы свободное лето не пропало зря. Не знаю, как это ему удалось. Я не участвовала в разговоре. Но помню, что, заглянув вот в эту самую комнату, я увидела их сидящих рядом на кушетке. Он держал ее руку в ладонях, а она выглядела полностью поглощенной его словами. Никогда прежде я не видела свою дочь такой увлеченной…
— А он не посвятил вас в подробности их беседы?
— Нет, да это и неважно. Джинни стала ходить на работу каждый день, посещала со мной церковные службы по воскресеньям, и в ее жизни появились какие-то радости. Я не хотела допытываться, чем он так на нее повлиял. Я вздохнула с облегчением. Я думала, что это вера в господа нашего возродила ее, и была благодарна и счастлива… — Тут глаза матери наполнились слезами, и ей пришлось сделать паузу. — В августе Джинни сказала мне, что отец Бёрджес предложил ей работу на полный день и она согласилась. Тут меня что-то кольнуло. Честно говоря, я была разочарована. Ведь ее образование обошлось дорого, и я считала, что моя дочь достойна большего, чем служба в церковной конторе. Но я боялась ей возразить, не хотела, чтобы она почувствовала, что ее осуждают.
— А со священником вы поговорили?