Мы выглянули в окно. Наша помойка почему-то часто горит. Наверное, те, кто из нее вывозит мусор, считают, что проще его сжечь на месте. Но в этот раз она не горела.
– Что-то на лестнице горит, – предположил Алешка. – Или у соседей. Пошли посмотрим.
Ни на лестнице, ни у соседей ничего не горело. Горели наши шашлыки в духовке.
Я распахнул окно, выхватил мокрой тряпкой сковороду.
– Ты их будешь есть? – спросил Алешка.
– Я не паровоз, углями не питаюсь.
И мы отправили наш сюрприз в помойное ведро.
– Пошли, – сказал Алешка.
– Куда? – удивился я.
– В магазин, за шашлыками.
– Нет уж! Больше ничего жечь не будем.
– Тогда давай хоть кетчуп съедим.
И мы съели кетчуп. Алешка ел его столовой ложкой с хлебом. Я – чайной, без хлеба.
Про другую историю Алешка мне рассказать не успел – приехали родители.
– Как там Аркаша? – спросил я.
– Жить будет? – спросил Алешка.
– И очень долго, надеюсь, – сказала мама и понесла на кухню букет полевых цветов.
– Шампур-то из… него выдернули? – заинтересованно спросил Алешка.
– Выдернули, – сказала мама, наливая в вазу воду.
– А что ж вы так долго?
– А у него в попе игла сломалась. Когда ему укол делали.
– Какой же он невезучий, – вздохнул Алешка.
– Да, – вдруг сказал папа. И почти дословно повторил Алешку: – Но самое большое его невезение – Машка Рябая.
– А это кто? – спросила мама, любуясь букетом. – Его секретарша?
– Это Мариша, – объяснил Алешка. – Мормышка.
– Мария Рябая – это ее девичьи имя и фамилия, – объяснил папа, с подозрением глянув на Алешку.
– Рябая? – Мама пожала плечами. – Оригинальная фамилия. И зачем она ее поменяла?
– Она вместе с фамилией поменяла и свой имидж. – Это папа сказал, с оттенком грусти. – Была простая девушка Маша, а стала…
– Как бы элитная жена, – подсказал Алешка.
– И где ты только этого нахватался? – рассердилась мама.
– С телевизора. Там все так говорят. Пап, а кто такая Горгона?
– Чудовище такое. Из древней мифологии.
– На Кашину дачу похожа?
– При чем здесь Кашина дача?
– Так Мариша маме сказала: «Я на эту Горгону больше не поеду!»
Папа улыбнулся:
– Мариша Горгону с Голгофой спутала.
– А Голгофа?..
– Голгофа, Леш, это древняя гора, где Христос принял свои муки.
Объяснил, называется. Теперь Алешка будет долгое время, до полной взрослости, думать, что Голгофа – это дача, на которой надо без конца копать грядки и носить воду в бочку для душа.
Но, похоже, Горгона с Голгофой Алешку не больно-то увлекли. У него совсем другое на уме было.
– Пап, а как у вас дела с этими угонщиками? Ты скоро там порядок наведешь?
– Помочь хочешь? – усмехнулся папа. И серьезно объяснил: – Там все не так просто. Группировка большая, очень опасная, но прищемить ее пока не получается. Захватить их можно, но доказать их преступления очень сложно. Их надо брать с поличным. Мы знаем несколько их точек, где они накапливают угнанные машины, но наши разведчики утверждают, что на этих точках хорошее прикрытие. К тому же эти объекты – частная собственность. Такой шум поднимется, самые сильные адвокаты бросятся их защищать.
– А вы их спугните, – посоветовал Алешка. – У них настанет паника, они начнут свои следы заметать, тут вы их и сцапаете.
– Хорошая мысль, – кивнул папа. – Спасибо. Мы подумаем.
Но Алешка не отстал.
– А вы, пап, спугните их, знаешь где, в Лопушанске. В этом… отстойнике.
– А ты откуда про него знаешь? – насторожился папа.
– А он про все знает, – сказала мама. – Даже про Кордильеры.
Алешка не стал спорить и доказывать: он просто сунул папе под самый нос… знаете что? – пейзаж, который он рисовал на колокольне.
Конечно, это был не пейзаж, а четкая схема бандитского гнезда. Алешка там все обозначил, даже ДОТ напротив ворот. И даже написал сбоку число охранников.
Вот тут и папа икнул:
– Это что? – хотя он прекрасно понял – что это. – Где взял?
– С натуры, – усмехнулся Алешка. – Только, пап, я вам штурмовать эту крепость не советую. Ее нужно хитростью взять. Панику надо устроить.
Что оставалось папе? Только еще раз икнуть.
– Это все? – спросил он дрожащим голосом. И сам себе ответил: – Это не все.
На Алешку было приятно смотреть. Он был небрежен и даже как-то ленив.
– А в церкви, пап, в одной дырке, под чьими-то старыми штанами, спрятан ящик с номерами от машин.
Что стало с папой, я повторять не буду. Скажу только, что мама испуганно на него посмотрела и прошептала:
– Лучше бы ты храпел, отец.
И тут же мама переключилась.
– А что со сковородой? – спросила она, испуганно разглядывая ее в мойке. Осторожно приподняла ее, осмотрела. – Что за стихийное бедствие?
– Она с кроссовками подралась, – хихикнул Алешка.
– Что?! Они опять вернулись? Непобедимые! Отец, я тебе доверяю. Завтра, когда поедешь на работу, я вручу тебе сверток.
– В нем будут сковорода и непобедимые кроссовки? – догадался папа, постепенно приходя в себя.
– Да, и ты сбросишь их с моста в реку. Сковорода утонет и утащит за собой на дно кроссовки.
– Или кроссовки всплывут и спасут сковороду, – дал свой вариант Алешка.
Мама замахнулась на него сковородой.
На следующий день Алешка позвонил Марише и с сочувствием поинтересовался здоровьем Аркаши.
– Она так расстроилась из-за того, что тяпнула Аркашу, – Мариша то ли не расслышала, то ли переживала, – у нее на нервной почве поносик открылся. Я ее на диету посадила.
– А как дядя Аркаша? – повторил свой вопрос Алешка.
– А что ему сделается? Прихрамывает немного. А вот Маргоша вся в нерве. Кушает плохо…
– Зато какает хорошо, – подхватил Алешка. – Без проблем.
Мариша рассмеялась и пригласила Алешку проведать Маргошу.
Вот так Алешка начал осуществлять свой план. Расчетливый и коварный.
Меня он с собой к Марише (проведать Маргошу) не взял, очень тактично пояснив:
– А тебя звали? Вот и сиди дома. Я тебе потом все расскажу.