Михаилу здорово резанула ухо произнесенная ею фамилия грандиозного классика. Снова всплыли воспоминания, где фигурантом всех его последующих бед был его однофамилец. Майор Достоевский. И он на некоторое время упустил нить разговора.
– Алло, ты здесь? – окликнула его Светлана, выдергивая из прошлого.
– Да, я внимательно слушаю.
– И что ты думаешь на этот счет?
– А о чем пишет этот талантливый Рузиков?
– Преимущественно о любви. И еще как! Очень глубоко. Ярко. Насыщенно, – стала воодушевленно расхваливать писателя Светлана.
– Думаешь, он хорошо в ней разбирается?
– Ну-у… во всяком случае… – немного притормозила она. – А ты? Как ты считаешь, что такое любовь?
– Это вопрос для твоего следующего журналистского расследования?
– Просто интересно твое мнение. Итак, что по твоему мнению любовь? – продолжала настаивать Светлана, таинственным образом все больше вовлекая Михаила в возникшую тему.
– По-моему, это прежде всего уважение к выбранному тобой объекту, – не задумываясь ответил он.
– Всего-то? А секс?
– Это страсть. Это желание угодить своим физиологическим потребностям. Это просто гормоны. Если ставить его во главу угла, то к старости ни один бы не справил золотую свадьбу.
– Интересно. А что значит уважение? За что? Как тогда объяснить, если женщина, к примеру, Ева Браун любит Гитлера? За что его можно уважать? Он же исчадие ада!
– Кому как. Каждый выбирает в силу своих фантазий. Возможно, Ева не видела в нем это исчадие, не замечала, не вникала в суть, а выделила в нем ум и властность, или в душе сама была такой. Это вопрос тонкий. И почему сразу Ева Браун? Сколько незнакомых нам девушек любят убийц и насильников, ждут их из зоны, защищают, как могут, а порой и просто не верят в их преступления. И вот сидит такая особь за решеткой, барышня не имеет с ним никакого секса, но продолжает любить.
– Слушай, Миш, ты просто потрясаешь мой маленький мозг такими открытиями! – воскликнула Светлана. – Очень хотелось бы продолжить этот спор, только вот не по телефону. Просто у меня сейчас деньги на нем кончатся. Может, встретимся?
В ее предложении Родин не усмотрел никакой обычной бабской хитрости. Она говорила вполне искренне, явно заинтересованная разговором. Да ему и самому понравилось с ней говорить. Еще тогда, в холодном прокуренном тамбуре. И хоть не был он сейчас настроен к приему гостей, не колеблясь, ответил:
– Давай. Заходи. Теперь с меня чайная церемония.
– Диктуй адрес.
Светлана появилась в его квартире через полтора часа. За это время Михаил успел сбегать в ближайший гастроном и купить соответствующие вечеру продукты. Кроме того, заранее разобрал свой диван, чтобы на нем не было тесно двоим, и застелил чистым бельем. В конце концов, до золотой свадьбы со Светланой еще очень далеко. Чего ханжить? Предстоящие беседы на высокие темы не помешают пока еще высокой резвости гормонов, а будут лишь приятным дополнением.
Света скинула ему в руки свою короткую белую курточку из искусственного меха и, как принято у нее самой, процокала высокими шпильками сапожек прямиком на кухню. Движения ее были стремительными и воздушными.
– Ба! Да ты как ждал! – воскликнула она, указывая на стол, сервированный по всем правилам. – Ммм, просто барское угощенье! Миша, ты каждый раз удивляешь меня все больше и сильнее.
Михаилу было приятно. Но не ее похвала, а то, что она совершенно не обращала внимания на скудный и совсем устаревший интерьер его жилища. Ей явно было фиолетово, что тут десятилетиями не производился ремонт, и уж тем более наплевать, насколько тут чисто или грязно. И если перед ее посещением он немного переживал на этот счет, то сейчас полностью расслабился. Нет, Светлана из тех редких женщин, кого больше волнует душевное состояние, а не состояние твоей квартиры и счета в банке. Одним словом – богема.
Она уселась на табурет возле окна и, не дожидаясь, пока Михаил предложит ей зажигалку, сразу прикурила от своей. Ему оставалось лишь поставить перед ней стеклянную пепельницу, до хрустального блеска отмытую накануне. Затем зажег газ под чайником и сел напротив, внимательно рассматривая ее лицо, словно видел впервые. Сразу пришли на ум незабываемые строки: «…и сердцу милые черты».
– Итак, на чем мы остановились? – сразу с места в карьер начала она, затушив недокуренную сигарету и подцепляя вилкой кусочек брауншвейгской колбасы, мастерски нарезанной Михаилом. – Извини, я ужасно голодна. Ну?
– Кажется, на писателе Рузикове, что удостоил своим посещением наше захолустье.
– А. Так он сам отсюда. У него тут родители живут, – отмахнулась она, жуя жесткий ломтик, и потянулась за следующим, игнорируя хлеб. – Нет, мы говорили о любви и уважении. Меня очень заинтересовало твое размышление на эту тему. Значит, ты полагаешь, что взаимоуважение и есть любовь?
Родину показалось, что сейчас она берет у него интервью. Слишком уж напористо задает свои вопросы с довольно сосредоточенным видом.
– Я не говорил о взаимности, – качнул он головой. – Тут уж как кому повезет.
– А-а-а, вот так вот. Это ты про безответную любовь, которая теперь превращается в безответное уважение? – улыбнулась она.
Закипел чайник, возвестив о том резким свистком.
– Тебе чай или кофе? – спросил Михаил, уклонившись от ответа. Ему становилось скучно.
– Кофе, – кивнула Светлана, отправляя в рот кубик сыра с виноградиной, нанизанные на зубочистку, и, словно угадав его настроение, вдруг спросила: – А ты играешь в шахматы?
– Играл. Когда-то.
– Может, сгоняем партейку?
Для Родина это было полной неожиданностью. Он вновь оживился и, залив растворимый кофе кипятком, подал этой странной женщине чашку и отправился в комнату соседа на поиски шахмат.
Светлана выиграла. И не просто так, а с исполнением ее желания. Михаилу было весьма интересно, что она предложит. А она все тянула время, глядя в потолок и шевеля губами. Видимо, перебирала варианты.
– Может, я пока всхрапну, гроссмейстер? – поторопил он ее, теряя терпение.
– Сейчас. Погоди.
Прошла еще пара минут, и она выдала:
– Я хочуууу… я очень хочу…
– Ну?
– Тебя.
Михаил не выдержал и расхохотался. Она тоже засмеялась:
– Прости, но когда тебя вижу, на большее не хватает фантазии.
Они угомонились далеко за полночь. Лежа на диване, оба смотрели в темный потолок и снова разговаривали ни о чем и обо всем. Светлана даже предлагала посмотреть на творчество Рузикова и была просто потрясена известием о том, что у Михаила нет компьютера.
– Как?! А откуда же ты берешь информацию?!
– Какую и о чем? Что мне нужно, я и так знаю, а новостей хватает и из телевизора и газет.