«Как красиво, черт возьми! — с удивлением думала Розетта. — Наверняка они намного богаче мадемуазель Жерсанды».
Вскоре вернулась горничная и протянула дополнительно один франк Розетте, поблагодарившей ее.
— Приятного вам вечера, — добавила Розетта.
Южный выговор и неловкие манеры молоденькой девушки плохо сочетались с элегантным нарядом.
— Приятного вечера, мадемуазель, — ответила горничная, открывая дверь.
Розетта спустилась с крыльца и с удивлением заметила, что поднялся сильный ветер. Погода портилась. Девушка с благодарностью взглянула на газовый фонарь, горевший, примерно, в пятидесяти метрах, между домом Форов и большим зданием жандармерии.
— Жаль, но следующий фонарь будет только на базарной площади, в нижней части города, — вздохнула она. — К счастью, я хорошо вижу, да и ночь мне не страшна!
Это означало, что Розетте предстояло пройти около пятисот метров в относительной темноте, поскольку от снежного покрова все же исходил слабый свет. Розетта пустилась в обратный путь, торопясь вернуться на улицу Мобек. Ее обогнал фиакр. Лошадь бежала довольно быстро, и из-под колес во все стороны летели комья грязи.
— Черт! Мерзкая кляча! Забрызгала все манто!
Чтобы досадный инцидент не повторился, Розетта решила идти по лугу, раскинувшемуся вдоль дороги, но на значительном расстоянии от нее.
Мужчина в толстой шубе и широкополой шляпе, надвинутой на лоб, внимательно следил за Розеттой. Он, как и звонарь, решил, что видит прекрасную Анжелину Лубе. Заметив, что девушка вышла из дома Форов, мужчина последовал за ней, стараясь оставаться незамеченным. Это молчаливое преследование возбуждало его. Настал момент, когда в нем пробудился инстинкт охотника. Выследить дичь, выгнать ее из убежища, выбрать благоприятный момент для нападения…
Первый раз он отправился на охоту, когда ему исполнилось пятнадцать лет. Это было в начале осени, в лесу, на холме Монжуа. Отец дал ему свое ружье, а он пообещал принести куропатку или зайца. Но на опушке, где росли вековые дубы, он увидел Амели Берну, девочку тринадцати лет, пасшую своих овец. Она была рыжей и пухленькой. Они мило побеседовали. Солнце начало припекать; на Амели была только льняная рубашка с открытым воротом, из-под которого виднелись уже вполне сформировавшиеся груди.
Он быстро пошел прочь, дрожа от животного желания, покрывшись липким потом. В сумерках он продолжил наблюдать за девочкой, спрятавшись за деревом. Прежде чем вернуться на ферму своих родителей, Амели подняла юбку, чтобы помочиться, и он увидел ее крепкие ноги, бедра, ягодицы. Его рассудок помутился. Он последовал за девочкой, не выдавая своего присутствия. Когда Амели вошла в ельник, где было темно, он набросился на нее. Собаку девочки, маленького щенка пиренейской овчарки, он оглушил прикладом. Он хотел изнасиловать девочку, получить истинно мужское удовольствие, но она кричала и отбивалась изо всех сил. Ударив Амели камнем по лицу, он заставил ее замолчать, а потом, решив перестраховаться, задушил. Возбужденный, сгоравший от безумного желания, он членом проник в нее. Проход был таким узким, таким теплым… Он неистовствовал до тех пор, пока не излил свое семя.
Это произошло в 1862 году. Никто так и не узнал, кто убил Амели Берну.
Розетта заметила вдалеке желтый свет. Это придало ей уверенности, что скоро она будет дома, так как шла бодрым шагом.
«Это темнота вокруг внушает страх, — думала Розетта. — Я даже не вижу, что находится справа от меня. Вероятно, луг, взбирающийся на холмы. А слева тоже луг, большое пастбище, спускающееся к реке, и заросли боярышника и плакучих ив».
Как-то днем Розетта проходила здесь с Анжелиной и теперь старалась вспомнить пейзаж. Девушка прислушалась. Ей вдруг показалось, что сзади раздался какой-то шум, словно камень покатился по склону.
«Возможно, еще один фиакр, — попыталась успокоить себя Розетта. — Надеюсь, мадемуазель Анжелина не будет ездить так быстро».
Лицо Розетты озарила лукавая улыбка. Накануне Жерсанда де Беснак доверительно сказала ей:
— Розетта, ты должна помочь нам с рождественским подарком, который я купила для Анжелины. Он такой большой, что под елкой не поместится. Поэтому я нуждаюсь в твоей помощи. Я подарю ей кабриолет и резвую кобылу. Мой кучер Альфонс отвезет их в конюшню на улицу Мобек. Когда вы отправитесь ко мне на ужин, не запирай двери на ключ и постарайся выйти на улицу последней.
Польщенная оказанным ей доверием, Розетта пообещала, что устроит все как можно лучше.
«Да, мадемуазель ждет приятный сюрприз, — радовалась Розетта. — Только бы не проболтаться! Конечно, мне тяжело будет держать язык за зубами во время ужина, ведь мадемуазель Жерсанда хочет, чтобы наша Анжелина обнаружила кабриолет после полуночной мессы, когда мы вернемся домой. Конечно, мне тоже придется пойти на мессу!»
Розетта хотела захлопать в ладоши, по примеру маленького Анри, но сдержалась. На этот раз она отчетливо услышала, что за ней кто-то идет. Розетта обернулась, скорее, из любопытства и увидела массивный силуэт. Это был, несомненно, мужчина. В ту же секунду он набросился на нее, схватив за руки.
— Ну, Анжелина? Я знал, что в конце концов получу тебя, мерзкая девчонка! Не кричи, предупреждаю. Если закричишь, то я за себя не ручаюсь. Я не сделаю тебе больно. Тебе будет хорошо.
— Да ты одурел, грязная свинья! — закричала Розетта, привыкшая давать отпор рабочим кожевенного завода, которые часто прижимали ее к стенам сарая. — Не трогай меня! Слышишь, убирайся! И не смей говорить так о моей хозяйке!
Блез Сеген понял, что ошибся. Он растерялся, но не ослабил хватки. Наоборот, еще крепче сжал своими железными руками Розетту за талию.
— Кто ты? — прорычал он ей прямо в лицо. — А, знаю! Миленькая брюнетка, которую наняла Анжелина.
— Убирайся прочь! — кричала Розетта. — Я тебя не знаю, от тебя разит перегаром.
Разъяренная, но начавшая паниковать Розетта била шорника наугад своими маленькими кулачками. Он хрипло засмеялся. В его словах прозвучала угроза.
— На безрыбье и рак рыба, — пробормотал он. — Эй, курочка! Чего дергаешься, скажи на милость?
Шорник прижал Розетту к себе. Кровь стучала у него в висках. Лихорадочно дыша, он зашептал на ухо девушке:
— Я не злой, как все думают. Анжелине я предлагал стать моей женой. Ее отец рассмеялся мне в лицо, а она поступила еще хуже. Если бы ты знала, с каким высокомерием она относилась ко мне, как оскорбляла всякий раз, когда я подходил к ней! Она ударила коленом по моим яйцам. Я должен отомстить ей. Она дрянь, говорю тебе. Дрянь, возомнившая себя благородной дамой. Это все из-за нее, да!
Сеген тяжело дышал, словно раздувал кузнечные мехи. Умная от природы, привыкшая иметь дело с пьяными хамами, к числу которых относился и ее отец, Розетта все поняла. Она вцепилась ногтями Сегену в лицо, изо всех сил зовя на помощь звонким голосом, в котором звучало отчаяние.