– Я жду ответа, – поторопил я его.

– Послушайте, какая вам, в сущности, разница, вы же собираетесь продавать свои акции. А уверяю вас, если мы не закупим это оборудование, они лишь подорожают.

– Это мое дело, как поступить с акциями. А сейчас я хочу, чтобы вы бы известили меня о своем решение.

– В нынешней ситуации покупать такое дорогое оборудование – это просто безумие. Мы едва сводим концы с концами.

«Под вашим чутким руководством» – хотел я ему сказать, но промолчал, решив, что не стоит еще больше раздражать зверя в его логове. Несмотря на свое внешнее спокойствие, меня не покидало ощущение, что он почти на пределе своей выдержки.

– Генрих Оскарович, прошу вас, не давайте пока немцам никакого ответа. Мы должны все тщательно взвесить.

– Я уже все взвесил, – процедил Гессен.

– В таком случае я настаиваю на том, чтобы мы закупили бы это оборудование. И я запрещаю вам без моего согласия предпринимать в этом направлении любые шаги.

– А мне плевать на ваше запрещение, вам понятно! – вдруг закричал Гессен. Плотина, препятствующая выходу потока эмоций, наконец, не выдержала, и ничем не сдерживаемая больше ярость полилась из него. – Уходите из моего кабинета!

Я встал.

– Мне кажется, что вы совершаете роковую ошибку, – как можно спокойней сказал я. – Я бы на вашем месте тщательно все взвесил, прежде чем принимать окончательное решение. Я говорю не только об этой сделке.

Стараясь не потерять достоинства, я вышел из кабинета Гессена и вернулся в свой. Я сел за стол. Хотя я пытался сохранять спокойствие, на самом деле все внутри меня вибрировало от возбуждения. Честно говоря, я не ожидал, что у нас с Гессеном получится такой жаркий спор. Оно понятно, что когда мы конфликтуем с главным инженером, с ним просто по другому невозможно себя вести, из него чувства так и прут. Но уравновешенный Гессен… Даже не понятно, что это вдруг с ним.

Внезапно я остановил бесконтрольный поток своих мыслей и попытался сосредоточиться. Во время разговора с Гессеном он произнес какую-то фраза, которая заставила меня в тот момент насторожиться. Но это было мимолетное ощущение, словно пролет рядом с ухом шмеля. Но сейчас я пытался мысленно вернуть то мгновение, дабы понять, что же меня обеспокоило. Но промчавшись несколько минут, я так и не сумел вспомнить.

Я решил не терзать себя больше, может быть, потом то ощущение всплывет само собой; так бывало уже неоднократно. Сейчас же меня волновал другой вопрос: как воспрепятствовать Гессену торпедировать эту сделку? Я не настолько хорошо представлял состояние дел в компании, чтобы определить, окажется ли ей по силам выполнить такой большой контракт, однако мною владело безотчетное ощущение: все, что делает Гессен, идет ей во вред. А следовательно я должен противодействовать любым его начинаниям. Но одному мне не справиться с этой задачей, нужны союзники.

Я перебрал всех, кто способен был выполнить эту миссию. Несколько минут я колебался, но затем встал и направился в соседний кабинет.

Струганов сидел за своим столом и азартно играл в компьютер. Когда я вошел, он даже не кивнул мне головой, словно и не заметил моего появления. Хотя не заметить мой приход было совершенно невозможно.

Я сел напротив него.

– Валерий Анатольевич, у меня есть к вам важнецкий разговор.

Струганов, всем своим видом, выражая недовольство, что ему помешали, оторвал свой взгляд от монитора и перевел его на меня.

– И о чем вы хотите поговорить?

– О закупке оборудования для мебельной фабрике.

– Вот как, странная тема для нашего с вами разговора! Вот уж не знал, что она способна вас заинтересовать.

– Как видите, заинтересовала и даже весьма.

– Ну я тут причем, стратегическое развитие компании не в моей компетенции – пожал плечами главный инженер и снова его взгляд прилип к монитору.

– Да выключите вы компьютер! – вдруг взорвался я. – Это очень серьезное дело, а вы в игрушки играете, словно ребенок.

К моему удивлению Струганов послушно выключил компьютер и развернулся ко мне всем корпусом.

– Так-то оно лучше, – уже намного спокойней проговорил я. – Гессен под предлогом финансовых трудностей не хочет закупать оборудование для мебельной фабрики. А без него она долго не протянет. Вы это знаете намного лучше меня.

Струганов, подтверждая мои слова, кивнул головой.

– Действительно ли мы не можем позволить себе закупку оборудования?

– Положение, в самом деле, довольно хреновое, но если мы не купим эти линии, будет еще хреновей. Таково мое мнение. Нам предлагают уникальное оборудование, на нем можно делать практически все. Во всем крае ни у одной фабрики и близко нет ничего подобного. Если мы подсуетимся, все лучшие заказы будут наши. И годика через два, ну три все окупим сполна.

– Хорошо, а где взять деньги на закупку сейчас, коли дела идут хреново?

– Деньги есть. – Струганов посмотрел на меня, словно решая, продолжать ли ему эту тему дальше.

– Говорите, раз начали.

– Два года назад нам крупно повезло, мы получили большие заказы, намыли много золото. Образовалась большая прибыль. И Александр Михайлович решил создать гарантийный фонд на случай непредвиденных обстоятельств или, говоря проще, на черный день. И положил в один из банков пять миллиончиков зеленых. Они там спокойненько и лежат, накручивая на себя проценты.

– Интересно. И Гессен об этом знает?

– Это знают все члены правления. Теперь – вот и вы.

– Думаю, черный день если не настал, то совсем близок. И мы могли бы оплатить заказ этими деньгами. А как их извлечь из банка?

– Когда был жив Александр Михайлович, то он мог это сделать в любой момент, так как был наделен такими правами. Сейчас же использовать фонд можно только по решению Совета Директоров.

– Значит, надо немедленно созывать Совет Директоров. Вы можете это сделать?

Несколько секунд главный инженер молчал.

– Могу, – наконец произнес он.

Глава 17

Я вернулся в дом и не застал Анастасии. Мне стало грустно, я надеялся, что наша предыдущая беседа получит какое-нибудь продолжение. Впрочем, гораздо сильнее меня сейчас занимали другие мысли и чувства. Дела принимали совершенно неожиданный оборот, я все сильнее втягивался в нечто такое, что все время создает для меня все большую угрозу моему привычному существованию и даже жизни. И едва ли не каждый день приносит мне нового врага. И я даже не знаю, кого мне следовало бы опасаться в первую очередь, кто способен из всех моих тайных и явных недоброжелателей на самые решительные действия?

Я взял листок бумаги и стал писать фамилии своих врагов. Первую строчку занял Сержант, на вторую – я поставил Гессена, почетное третье место занял Струганова. После этого я на некоторое время задумался. Затем я вывел фамилию Обозинцева, поставив возле нее знак вопроса. Когда я выводил фамилию Анастасии, ручка дрогнула в моей руке. И все же я дописал ее имя до конца.