Диана Льюис не могла оторвать взгляд от превосходного сиреневого костюма невесты. Прическа Шарло тоже была чудо как хороша — серебристые седые волосы, уложенные в элегантную высокую прическу, венчала кокетливо сдвинутая набок широкополая шляпа. Она не могла не восхищаться подругой, красота которой в осенние годы жизни стала необыкновенно изысканной. «Единственное, что немного выдает возраст Шарло — ее губы, которые с годами стали тоньше», — думала она. Филлида Бейтс сидела ссутулившись — больной позвоночник лишал ее возможности выпрямиться. Она ненавидела свадьбы, потому что сама так и не стала невестой, но натянуто улыбалась, чтобы никто не заподозрил, сколько яда в тот момент содержит ее слюна. Синтия Кляйн, слишком ленивая, чтобы притворяться, глазела на пару перед алтарем, готовую обменяться клятвами любви и верности, и задавалась вопросом, выполнит ли Шарло эти обещания. Но, как бы то ни было, она ощущала нежность — пожилые, убеленные сединами жених и невеста, такие беспомощные пред лицом Всевышнего, пытались взять максимум счастья от тех лет, которые им оставалось прожить.
— Пока смерть не разлучит нас, — сказала Шарло дрожащим голосом.
В это время Диана поймала взгляд Филлиды, затем осторожно посмотрела на Синтию. Все они думали об одном и том же. Долго ли ждать полковнику встречи с Создателем?
Но Шарло после смерти Айлы смотрела на жизнь по-другому. Начало «последнего акта» ее жизни ознаменовалось взрывом аплодисментов. Но этот прекрасный мужчина уйдет со сцены вместе с ней, а не до нее…
Одри сидела рядом с мужем и думала только о сестре. Так случалось всякий раз, когда она посещала церковь. Она помнила день похорон настолько отчетливо, словно это было вчера, и по-прежнему сильно тосковала по Айле. Боль, терзавшая душу, из острой превратилась в ноющую. Она тосковала и по Луису, но уже смирилась с собственным выбором. К тому же Сесил очень ее любил, и Одри не на что было жаловаться.
После свадьбы дочери Роуз сняла траур, и в стенах дома на Каннинг-стрит снова зазвучал смех. Однако все по-прежнему очень скучали по маленькому лучику света по имени Айла. Свадьба была роскошной и пышной. Роуз постаралась сделать этот праздник прекрасным и запоминающимся. Тетя Эдна на время переехала к ним жить и исполняла роль секретаря: составляла списки и вносила в них поправки, устраивала встречи с цветочниками, торговцами продуктами и портными. А Одри просто плыла по течению. Девушку вполне устраивало, что все решения принимают за нее. Она уступила контроль над своей жизнью так же охотно, как и свое сердце, и только душа по-прежнему принадлежала Луису.
Сесил купил небольшой домик в нескольких минутах ходьбы от дома Гарнетов, и Одри сделала все возможное, чтобы превратить его в уютное теплое гнездышко. Для нее было жизненно необходимо создать маленькую крепость, где можно было бы спрятаться и предаться воспоминаниям. Она вкладывала всю свою нерастраченную любовь в оформление комнат, пока интерьер не проникся силой ее страждущего духа. Пианино поставили в гостиной. Она часто играла ночью, и мягкий мерцающий свет десятков свечей, расставленных вокруг инструмента, успокаивал ее нервы и уносил вдаль, в те края, где жили ее солнечные и светлые мечты. Роуз находила дом молодой четы сказочно красивым, Сесил не уставал восхищаться супругой, которая сделала их семейный очаг таким изысканным. Только тетя Эдна чувствовала, что ее племянница что-то скрывает; по ее мнению, энергию, которую Одри тратила на обустройство дома, лучше было бы направить на построение гармоничного супружеского союза. В свое время, после смерти Гарри, Эдна тоже много занималась домом, чтобы успокоиться и подпитать свои воспоминания. Но ведь у Одри все по-другому — ее муж Сесил жив и здоров!
Когда Шарло и полковник, теперь уже законные супруги, шли к выходу из церкви, их глаза светились счастьем. Одри, которую снова увлекли в свой плен воспоминания, тряхнула волосами и внимательно посмотрела на свет, пробивающийся сквозь толстые стекла окна. Взгляд скользнул вслед за лучом и остановился на лице Эммы Леттон, которая в тот момент вспоминала о своем свидании под сикоморовым деревом. Вдруг Эмма подняла глаза и посмотрела на Одри. Они молча, оценивающе смотрели друг на друга, чувствуя невидимую ниточку взаимопонимания, которая их связывала. Одри застенчиво улыбнулась и обрадовалась, когда Эмма ответила ей улыбкой. Эмме нравилась юная миссис Форрестер, что не мешало ей слегка побаиваться этой чуткой девушки, которая, казалось, понимала ее как никто другой. Всепроникающий взгляд Одри, казалось, вызывал к жизни ее глубоко спрятанную печаль и воскрешал в памяти проступок, который едва не стоил ей репутации…
— Ты довольна своей ролью супруги? — спросила Эмма у Одри, когда они вместе выходили из церкви.
Это был непростой вопрос. Увидев грустную улыбку девушки, Эмма поняла, что Одри тоже скрывает ото всех свои чувства, покорившись требованиям семьи и общества. Одри захлопнула свою хорошенькую сумочку, стараясь не смотреть на деревянную скамью в глубине церкви, которая всегда напоминала ей о Луисе.
— Да, вполне, — ответила она на вопрос Эммы. — Наша церковь была свидетелем стольких свадеб… Если бы можно было посмотреть на мир глазами этого здания, то рождения, бракосочетания и смерти превратились бы в бесконечную цепочку событий. В такие моменты я вспоминаю о том, что все мы тоже смертны.
Эмма подумала об Айле и взглянула на Одри с глубоким сочувствием.
— А мне церкви напоминают о безудержном смехе в классной комнате, о потрясающе красивом проповеднике, который пытался научить нас слову Божьему, но добивался лишь того, что у нас громко стучали сердца и краснели щеки, о том времени, когда я была невестой и до окончания свадебной церемонии в страхе прятала лицо под фатой.
Одри засмеялась. Эмма была довольна, что ей удалось придать разговору более оптимистичное направление.
— Скажи, это правда, что ты сбежала с возлюбленным?
— Мне не удалось бежать. Отец нашел меня, когда я, дрожа, стояла в темноте и думала о том, что теперь наверняка попаду в ад.
— Ты уже искупила свой грех, — заметила Одри. — Томас помог тебе вернуть уважение общины.
— Да, помог, — вздохнула она и шепотом добавила: — Но мне иногда так хочется, чтобы этого не произошло. Когда ты думаешь о том, что когда-нибудь умрешь, разве в тебе не рождается желание жить так, как хочется, а не так, как удобно кому-то?
Одри посмотрела на Эмму. Янтарный свет покорности сиял в ее глазах, но они вдруг стали печальными и безжизненными.
— Мы не являемся творцами своих собственных судеб, — осторожно ответила она. — В детстве я верила, что смогу стать, кем захочу.
— А этого не произошло?
— Не так, как хотелось бы. Но я счастлива, — поспешно добавила Одри, глядя на Сесила, который ожидал ее у двери. — Семья — это чудесно. К тому же у вас с Томасом есть ребенок.
— Да, Роберт. Это Божий дар.
— Именно так, — ответила Одри, улыбаясь мужу, который махал ей рукой.
— Сесил такой красивый и благородный… Знаешь, когда ты вышла за него, тебе завидовали все женщины в Херлингеме, и замужние, и незамужние.