— Мне до сих пор больно, Луис, — прошептала она.
Одри было неловко говорить о том, что причинило ей такую боль.
— Я знаю.
Он встал и притянул ее к себе. Она обняла его за талию и положила голову ему на плечо. От него исходило тепло, спокойствие и уверенность. Потом Одри почувствовала, как его пальцы вынимают шпильки из ее прически и волосы рассыпаются по плечам тяжелой волной. Луис сжал ее локоны в ладони, вдыхая их манящий запах, и потерся о них щекой, наслаждаясь ощущением шелковистой мягкости.
— О, Одри, — вздохнул он, — все эти шестнадцать лет, каждую минуту, я жил ради этого момента. Я снова чувствую себя живым.
— Почему ты не дождался меня?
— Потому что я знал, что ничего не выйдет. Я не смог бы быть рядом с тобой, если бы ты не была моей.
— Но, Луис… — хотела было возразить Одри, но вспомнила разговор с Сесилом. «Луис не умеет справляться с трудными ситуациями. На него нельзя положиться, понимаете?» — сказал он тогда. Она отстранилась и посмотрела ему в глаза.
— Я никогда не переставала любить тебя, но ты уехал, увозя с собой часть меня, самую важную часть. Без тебя я ощущала пустоту. А потом Сесил… Сесил…
— Я знаю. Верный и надежный Сесил всегда был рядом и делал то, что следовало бы делать мне. Я уехал, когда ты больше всего во мне нуждалась, и я сожалею об этом. Но я ничего не могу поделать со своей натурой. Потому могу лишь раскаиваться в содеянном.
— Значит, ты не винишь во всем меня?
— Нет, не виню. — На лице Луиса появилась широкая улыбка.
Одри улыбнулась в ответ и нежно коснулась его лица. Так мать ласкает своего ребенка, так женщина дарит ласку своему возлюбленному.
— Это я должен просить у тебя прощения, Одри.
— Я давно простила тебя. Я всегда тебя прощала, — засмеялась Одри, снова обнимая его. — Я так счастлива, что ты вернулся! Ты мне так нужен, и мне так много надо тебе сказать.
— Поехали завтра со мной за город? — предложил он. — Здесь можно задохнуться.
— А что мы скажем Сесилу?
— Он не узнает. В это время он будет на работе.
— Нам все равно придется объяснять, где мы были.
— Зачем? Вы же с ним почти не разговариваете. Он подумает, что ты была у матери или у тети. Скорее всего, он вообще не спросит.
— Я что-нибудь придумаю, — решилась Одри.
— Отлично. В Мехико я познакомился с человеком, у которого есть усадьба недалеко от города. Через пару часов мы будем там.
— А ему можно доверять?
— Доверяй мне, любовь моя.
Луис смотрел на нее сверху вниз, чувствуя, что пьянеет от счастья. Потом он поцеловал ее. Его губы были нежными. Одри обняла его, прижимаясь еще крепче, чтобы их сердца бились в унисон и звенели вместе с музыкой их душ. У нее не было ощущения, что это неправильно. Одри была замужем, и ее верность Сесилу была непоколебима. Но когда рядом оказался Луис, все встало на свои места.
— С Сесилом тебе когда-нибудь было так же хорошо? — спросил Луис.
Одри ответила честно:
— Это всегда было компромиссом. Я отдала ему руку, но не сердце. Оно всегда принадлежало тебе.
Луис снова поцеловал ее и закрыл глаза. Ему показалось, что они снова танцуют на брусчатых улочках Палермо под темно-синим небом, густо усыпанным звездами. Он мечтал, что когда-нибудь снова обнимет ее, и никогда не терял надежды. Пока оставалась надежда, было ради чего жить. Мечты помогали ему в этом, но они были только началом. Сейчас он чувствовал себя так, словно мог бросить вызов всему миру. Когда Одри была рядом, он верил, что ему по силам преодолеть земное притяжение и взлететь к луне. И все было возможно, стоило лишь протянуть руку. Даже будущее с женщиной, которую он любил.
— Одри, милая моя! — радостно воскликнула тетя Эдна, прижимая племянницу к скрытой кружевом груди.
В последние годы Эдна сильно поседела, и теперь ее волосы цветом напоминали окрас молодого лебедя. Она закалывала их на макушке, оставляя отдельные пряди парить у лица и шеи подобно птичьим перьям. А еще она заметно поправилась. В конце концов, ничего, кроме, пожалуй, семейных дел, не доставляло Эдне такого удовольствия, как еда.
— Так хорошо снова оказаться дома, — вздохнула Одри и обняла тетю в ответ.
— Идем же на улицу, погода такая замечательная! — позвала ее тетушка.
— Если только ты не замерзнешь.
— Замерзну? Под таким-то солнцем?! Девочка моя, ты, должно быть, очень устала с дороги, — сказала Эдна, выходя за племянницей в сад. Там, в тени у террасы, уже стоял Луис. — Да у нас гости!
Луис широко улыбнулся. Эдна на секунду задумалась. Почему она не замечала его обаяния в те дни, когда он еще жил в клубе Херлингема?
— Мне удалось немного поспать утром, — ответила Одри. — Сейчас я чувствую себя гораздо лучше. Было бы очень жаль тратить такой славный денек на сон! — она издала неуверенный смешок и тут же нервно кашлянула, хотя на то не было никакой видимой причины.
Тетушка Эдна прищурилась и внимательно вгляделась в сияющее лицо племянницы. Она выглядела счастливой — довольно странно для женщины, разлученной со своими детьми. Глаза Одри сверкали, на щеках играл легкий румянец. Но больше всего тетушку поразила ее прическа: волосы больше не были собраны строгим пучком, они свободно спадали на плечи восхитительными кудрями. У Эдны промелькнула мысль, что племянница, должно быть, помирилась с Сесилом, но стоило ей несколько минут понаблюдать за Одри и Луисом, как стало ясно: муж тут абсолютно ни при чем. Внезапно все встало на свои места. Луис уехал из-за Одри, а не из-за Айлы! Тетя Эдна мысленно вернулась в те времена. Конечно же! Айла никогда не интересовалась мужчинами… Во-первых, она была слишком молода, чтобы любить. А во-вторых, любовь не успела прийти к ней в сердце. Эдна вспомнила, сколько муки было в игре Одри; вспомнила она и мелодию Луиса, сводившую с ума всех гостей клуба. Оставалось надеяться, что разобраться в сложившейся ситуации не удастся больше никому.
Разливая чай, поданный Мерседес, Одри рассказывала тетушке о школе Коулхерст-Хаус, и о том, что близняшкам там очень понравилось. Всякий раз, когда Одри заговаривала о дочерях, ее глаза застилала грусть и их сияние чуть меркло.
— Леонора обожает своего Потрепанного Кролика. Она всюду носит его с собой. Думаю, она берет его с собой даже на занятия.
— И ей разрешают? — хихикнула тетушка Эдна.
— Да, конечно, это прекрасная школа! — сказала Одри, краем глаза поглядывая на Луиса.
Он стоял на террасе и смотрел на нее с неописуемой нежностью. Одри ощутила, как восторг переполняет ее. Появление тетушки Хильды и Нелли у садовой калитки принесло ей облегчение: теперь ее улыбке есть оправдание.