Холмс кивнул.
– Я не уверен, что… – начал Джеймс и тут же умолк, оттого что Холмс крепко стиснул ему плечо.
Кто-то вошел на площадку.
Холмс и Джеймс разом подались вперед и приникли к прорезям, впрочем не слишком близко, чтобы их зрачки не блеснули в свете звезд.
Холмс не мог различить деталей, только очертания – это явно был мужчина в брюках, а не женщина в платье, однако складывалось впечатление, что посетитель очень высок и худ. Оно подтвердилось, когда тот сел на скамью прямо напротив статуи: его плечи возвышались над спинкой скамьи даже сильнее, чем у самого Холмса, когда тот сидел на том же месте.
Джеймс наклонился к Холмсу и зашептал прямо ему в ухо:
– Это не Адамс!
Холмс еще сильнее стиснул его плечо, призывая к молчанию. Хруст гравия под ботинками незнакомца слышался так отчетливо, что Холмс заподозрил: площадка действует как слуховая галерея, усиливая каждый звук. Возможно, Адамс поручил Стэнфорду Уайту добиться такого эффекта, отсюда и странно высокая спинка скамьи, и каменный треугольник. Сыщик опасался, что все, произнесенное в статуе, громко разнесется снаружи.
Джеймс интуитивно понял то, что Холмс пытался ему внушить, и вновь припал к отверстию.
Первые минуты посетитель не двигался. Когда глаза Холмса лучше привыкли к безлунной ночи, он разглядел, что худощавый незнакомец сидит, закинув длинные руки на спинку скамьи, – в той же позе, что и сам сыщик получасом раньше.
Через несколько минут безмолвной игры в гляделки незнакомец снял руки со спинки скамьи и запустил длинные бледные пальцы в жилетный карман. Громко чиркнула спичка, незнакомец наклонился зажечь сигарету.
Огонек спички должен был озарить лицо, но Холмс увидел лишь ореол света, обрезанный сверху дугой тьмы – вероятно, краем низко надвинутой широкополой шляпы.
Случайность это или сознательный, холодный расчет? Шерлок Холмс никогда не гадал, но сейчас он склонялся ко второму предположению.
Они с Джеймсом сидели в неприятной близости на общем сиденье и, едва дыша, смотрели на курящего незнакомца.
Алый тлеющий огонек в ночи. Одинокая точка, и ничего больше.
Незнакомец, видимо, докурил. Во тьме смутно двигались его руки: он зажег следующую сигарету. И вновь надвинутая шляпа скрыла черты, которые иначе вырвал бы из темноты огонек спички.
«Он нас дразнит», – подумал Холмс.
Сыщик не ждал, что Лукан Адлер так быстро его разыщет. Очевидно, слух о приезде Шерлока Холмса распространился быстрее, чем он рассчитывал, и не только от Хэев, их слуг, Лоджей, Камеронов и Рузвельта, но и от Сэмюеля Клеменса и Уильяма Дина Хоуэллса. Лукан – идеальный хищник; при мысли, что у хищника-убийцы было вдоволь времени его выследить, Холмс ощутил в груди стеснение, отчасти похожее на страх.
«Тогда почему я до сих пор жив?» – подумал сыщик и поймал себя на том, что машинально сунул руку в карман плаща.
Вместо надежной рукояти револьвера (который так и не удосужился купить) он нащупал гибкую рукоять короткой дубинки, сунутой в карман перед выходом. Кожаный наконечник дубинки был наполнен песком; правильно нацеленный удар гарантированно повергал противника на колени, если не лицом в землю.
В кармане брюк лежал складной нож с четырехдюймовым лезвием. В мешке взломщика – ломик, который вполне мог служить оружием.
«Великий Шерлок Холмс вооружился складным ножом и дубинкой против снайперской винтовки», – подумал сыщик. Горькая ирония уже взяла верх над паникой, накатившей несколько секунд назад.
Менее всего он хотел столкнуться с Луканом в обществе Генри Джеймса, но случилось именно так. Холмс почти не сомневался: Лукан знает, что он внутри монумента с кем-то еще.
Алый огонек потух. Холмс напрягся, стиснул дубинку. По крайней мере, если Лукан войдет в монумент (а сыщик был уверен, что убийца-анархист видел, как они с Джеймсом туда проникли), теснота сведет на нет все преимущества винтовки или револьвера.
«Идеальное место для ножа и дубинки, особенно если Лукан не знает про колодец», – подумал Холмс.
Только в середине драки окажется Генри Джеймс.
Вспыхнула третья спичка. И вновь голова была наклонена, поля шляпы скрыли лицо. Вновь алый огонек сигареты в черной ночи.
Холмс прикинул, что они сидят так уже с полчаса, глядя на неизвестного, который в свою очередь смотрит на них. Или, по крайней мере, на скульптуру, которая сейчас едва вырисовывалась во тьме. Это почти наверняка был не Генри Адамс: даже если бы Холмс ошибся насчет роста, Генри Адамс никогда не надел бы такой шляпы. С каждой минутой у сыщика крепло убеждение, что Лукан Адлер играет с ними, словно кошка с мышью – за мгновение до того, как откусить ей голову.
Ноги у Холмса затекли от неудобной позы, но куда мучительнее была боль от пулевых ранений, особенно в правой нижней части спины. Он внезапно осознал, что за напряженными мыслями о загадке Адамса забыл сделать днем вторую инъекцию героина, так что боль от старых ран ощущалась сильнее обычного.
Третий огонек горел, наверное, уже минут десять. Холмс поднес губы к самому уху Джеймса (почувствовал запах дорогой помады от его волос) и прошептал:
– Оставайтесь здесь… Я пойду туда…
Он скорее почувствовал, чем увидел, как Джеймс отрицательно мотнул головой. Однако Холмс лишь вновь стиснул его плечо и повторил указание оставаться на месте.
«Быть может, Лукан все же не видел, как мы входим в монумент, – подумал Холмс. – И тогда у Джеймса есть шанс уцелеть, даже если Лукан убьет меня».
Бесшумно пройдя по гранитному карнизу справа, сыщик нашел фонарь и поднял его левой рукой, прикинув, что зажжет на выходе и тут же закроет створку.
«А если направить луч прямо Лукану в лицо…» Холмс не стал додумывать мысль, поскольку не верил, что такое удастся.
Он последний раз глянул и убедился, что красный сигаретный огонек на месте, осторожно переступил через мешок взломщика и нащупал открывающий механизм. Чуть слышный щелчок прозвучал для настороженного уха как винтовочный выстрел.
В щель пахнуло холодным воздухом, и Холмс понял, как сильно они с Джеймсом нагрели тесное помещение своим теплом.
Выбравшись наружу, он задвинул панель до щелчка – еще один нестерпимо громкий звук! Однако это обещало Джеймсу чуть бо́льшую безопасность.
Холмс встал на колени, чиркнул зажигалкой и зажег фонарь. Он сделал это как можно быстрее, чтобы не утратить ночного зрения, но все равно еще с полминуты моргал, прежде чем вновь привык к темноте. Затем он взял фонарь в левую руку, приготовившись быстрым движением пальцев открыть створку, а правой вытащил дубинку из кармана плаща.
Теперь сыщик крадучись двинулся направо вдоль деревьев, к темному проходу. Он ступал осторожно, но быстро, зная, что неожиданность – и, возможно, резкий свет, направленный Лукану прямо в глаза, – практически единственная надежда пережить следующие несколько минут.