— Похоже, он там неплохо устроился, — заметил Джейк.
— И стал гораздо сильнее, — кивнула Марика. — Последние несколько лет ужасные твари все ближе подбираются к городу. Теперь они летают у самых наших границ.
Джейк вспомнил гракила, застрявшего в Сломанных воротах. Чудовище остановила только защитная сила долины.
— А из чего сделан кровавый камень? — спросил он, вспомнив черный наконечник.
— Этого никто не знает. После пожара в башне магистрам запретили заниматься темной алхимией. Тебе лучше спросить у моего отца…
Ее прервал громкий крик:
— Эй! Посмотрите на брата Герона!
Джейк огляделся и увидел группу юношей, сидевших у загона рядом с несколькими оседланными динозаврами.
— Пин, малыш, ты все еще боишься ящериц? — окликнул Пиндара один из парней.
Другой, презрительно сплюнув, склонился к своему товарищу.
— Трудно поверить, что это брат Геронида. Он такой пугливый, что не может даже сандалию в стремя сунуть.
Пиндар побагровел. Марика коснулась его локтя, но он грубо отстранился и, не глядя на спутников, понуро зашагал к воротам замка.
— О чем они? — тихо спросил Джейк.
— Пиндар хотел поступить в верховую охрану, что патрулирует город, он мечтал быть достойным отца и старшего брата. — Марика опечаленно покачала головой. — К сожалению, он провалил экзамен, не смог забраться на скоротопа. Все видели, какой страх его охватил, даже отец. Теперь придется ждать следующего года.
— Почему так вышло?
— Пин… очень храбрый и мог бы шутя обуздать и более крупного зверя, но в детстве его напугал скоротоп. Ты заметил, что Пиндар прихрамывает на левую ногу? Скакун его отца, огромный и довольно неуклюжий, сломал Пину берцовую кость. В пять лет он вошел в стойло, чтобы предложить скоротопу охапку сладкой травы. Никто не обратил на это внимания…
Джейк посмотрел на юного римлянина — тот угрюмо шагал к воротам, скрывая желание поскорее сбежать от насмешек молодых всадников.
— Весть о его позоре распространялась по городу, обрастая с каждым пересказом новыми подробностями, обидными и нелепыми. Не будь Пин сыном старейшины, о провале забыли бы на следующий день, но люди иногда так жестоки… По сути, потому мы и отправились за Сломанные ворота, когда нашли вас с сестрой. Вернись мы с куском скорлупы громового ящера или с яйцом, никто бы больше не усомнился в храбрости Пиндара. Возможно, он даже получил бы шанс на переэкзаменовку.
Они миновали ворота замка и пошли вниз по спиральной улице. Пиндар замедлил шаг, позволяя товарищам поравняться с собой. Он печально рассматривал сандалии. Джейк хотел его подбодрить, по своему опыту зная, что чувствует парень, но не мог подобрать нужные слова.
Наконец римлянин шмыгнул носом и тихо произнес:
— Это ты вчера отогнал самку громового ящера беззвучной флейтой?
— На самом деле это вовсе не волшебная флейта, а обыкновенный свисток.
Джейк достал его и передал Пиндару. Тот с тоской повертел приспособление в пальцах.
— Он испускает ноту, которую люди не могут услышать, — объяснил Джейк. — Однако некоторые животные реагируют. Если хочешь, оставь себе.
— Правда? — Пиндар не поверил своим ушам.
— Конечно.
Джейк с улыбкой пожал плечами. Он думал как-то отвлечь парня от грустных мыслей, и, похоже, ему удалось. Римлянин крепко сжал подарок в кулаке.
— А я смогу управлять животными на полях?
— Не знаю, но свист точно привлечет их внимание. Немного практики, и ты превратишь его в инструмент обучения.
Пиндар понимающе закивал, тоска во взгляде сменилась изумлением.
— Спасибо, — прошептал он, прижав свисток к груди.
Он легко зашагал дальше. Марика улыбнулась Джейку.
— Что? — спросил тот.
Девочка отвернулась и снова искоса взглянула на мальчика, губы растянулись в усмешке.
— Что?
— Ничего, — ответила она. — Совершенно ничего.
Общинный дом викингов плыл над крышами Калипсоса, словно боевой корабль. Верхняя половина здания некогда служила корпусом древнего судна. Длинный деревянный нос, украшенный фигурой оскалившегося морского чудовища, грозно нависал над улицей. Под ним располагались ворота, сколоченные из почерневших бревен — возможно, с того же корабля. Сжав рукоятку железного дверного молотка в форме волчьей головы, Пиндар постучал. Через минуту в створе открылось маленькое зарешеченное окошко.
— Кто пришел в Борнхольм?
— Я… — пискнул Пиндар.
Смутившись, мальчик откашлялся и повторил нарочитым басом:
— Я по приказу магистра Балама привел вновь прибывшего Джейкоба Рэнсома. Он хочет навестить сестру.
Через мгновение ворота приоткрылись, и к ребятам вышла высокая белокурая женщина. Она осмотрела гостей и, судя по глубоким складкам, что пролегли между ее бровями, те ей не понравились.
— Входите, — неохотно сказала она.
От ворот и до самой задней стены здания тянулся длинный холл с открытыми стропилами. Он заканчивался двойной дверью во внутренний двор. Джейк удивился сходству коридора с пещерой. Металлические канделябры в форме оленьих рогов сияли белыми кристаллами, освещая расписанную стену. Фреска изображала штормовое море, по белым шапкам волн мчалось судно под раздутым прямоугольным парусом, ряды бортовых весел взрывали воду. Проходя мимо, женщина прикоснулась к кораблю и поцеловала кончики пальцев.
— Наша «Валькирия», — пояснила она, заметив заинтересованность во взгляде Джейка.
Он знал этот термин из скандинавской мифологии.
— Валькирия, женщина-воин? Щитоносец Одина?
Провожатая повернулась к мальчику и уперлась кулаками в бедра.
— Ты знаешь наши легенды?
Джейк встретил ее ледяной взгляд.
— Некоторые…
— Я Брунгильда, хозяйка чертогов Борнхольма, — удовлетворенно кивнув, представилась она уже более приветливо. — Добро пожаловать, малыш. Твоя сестра во дворе, ступай за мной.
Не успела женщина сделать и пары шагов, как по боковой лестнице застучали каблуки. В холл выбежали девушки, похожие как две капли воды — обе черноволосые, с загорелыми лицами. Близнецы были не старше Кэди. Брунгильда остановила их властным жестом.
— Как состояние старейшины? — спросила она.
— Старейшина Ульфсдоттир ночью не смыкала глаз в Калакрисе у постели сестры, — покачала головой одна из девушек. — Мы упрашиваем ее отдохнуть, но она отказывается от сна. Старейшина все утро провела в молитвах.
— И ничего не ела, — добавила вторая. — Мы услышали стук и подумали, что пришли вести о Ливии.