— Я в курсе. Твой отец и Захур рассказали совету об измене.

— Мой отец…

Марика вцепилась в руку Джейка. Она побледнела и, казалось, была на грани обморока.

— Он жив?

Заметив страх в ее глазах, Тиберий склонился к девочке.

— Конечно жив. Освин заколдовал их, а затем связал и запер в одном из подвалов. Придя в себя, они освободились от пут и выбрались наверх.

Будто в подтверждение слов старейшины, из холла замка послышался крик:

— Мари! Слава звездам!

Балам кинулся к дочери. Голос дрожал от волнения — почти так же, как у Марики минутой раньше. Он сильно изменился: лицо, обычно добродушное и чуть самоуверенное, было непроницаемо, под глазами темнели круги. Но, едва увидев свое дитя, он просветлел, словно солнце прорвалось сквозь плотные облака. Магистр крепко обнял Марику.

— Я думала, ты погиб, — прошептала она, прижимаясь к его груди.

Наблюдая за ними, Джейк искренне радовался за подругу, но в нем звенела струнка зависти: сейчас он бы отдал все, лишь бы и отец был жив.

— Освин не думал нас убивать, — произнес Балам, утешая дочь. — Хотя мог это сделать. Думаю, даже на своем ложном пути он хранил к нам добрые чувства.

Захур, подошедший ближе, выразил свою точку зрения:

— Или оставил нас в живых, чтобы позже помучить без спешки.

Балам нахмурился, он явно предпочел остаться при своем мнении — предательство близкого друга потрясло и глубоко ранило его.

Джейк отошел, оставляя отца и дочь наедине. Даже властный Тиберий, отбросив этикет, обнял младшего сына. Джейк отвернулся: он был рад за друзей, но сцены семейного счастья отзывались в сердце болью. Рука скользнула в карман и сжала золотые часы. Пока он мог удовлетвориться и этой наградой.

Глава 30 ВРЕМЯ И СНОВА ВРЕМЯ

Члены совета старейшин расселись в двух рядах ложи. Как и в первый день, объектом внимания шести пар глаз стали Джейк и Кэди. Верхние кресла занимали те же — Тиберий, Ульфсдоттир и Ву. Их лица в ссадинах и кровоподтеках будто постарели.

Три дня, прошедшие с тех пор, как Джейк восстановил защитное поле долины, породили множество вопросов и ответов. Открылась суровая правда: хотя теперь Калипсосу ничего не угрожает, безопасность долины не абсолютна и придется сохранять бдительность.

С центрального кресла в нижнем ряду поднялся Балам. Справа от него сидел Захур, слева — третий магистр.

— Наш новый коллега потребовал провести небольшую церемонию, — торжественно произнес индеец. — Он хочет наградить пятерых горожан, которые не только защитили Калипсос, но и очистили от скверны великий храм.

Балам кивнул мужчине слева. Новый член совета, опираясь на посох, поднялся. Бронзовые обручи на палке звенели, словно колокольчики, отражая свет настенных ламп. Старый ур осмотрел подростков, собравшихся у подножия ложи. Позади Джейка и Кэди стояли Марика, Пиндар и Бачуюк. На церемонию они надели лучшие наряды. Джейк и Кэди были в выстиранных и выглаженных походных костюмах. Ребят смущала торжественность действа, и никто не знал, чего ожидать.

Старейшина Меруюк медленно спустился к пятерым героям. Древний неандерталец стал первым уром, избранным магистром в совет старейшин. Этот важный пост его племя получило в знак запоздалого признания заслуг и за участие в спасении Калипсоса. Если горожане хотят выжить, они больше не могут игнорировать отшельников: когда Король Черепов вернется, потребуется сила всех племен.

Меруюк попросил подростков выстроиться в ряд, и ребята засуетились. Он начал награждение с дальнего от Джейка конца. Приподняв левую руку Пиндара и оголив его запястье, старец вытащил из мешочка серебристый браслет и показал всему собранию.

— С ночного неба кусок металла в огне упал, — выразительно произнес неандерталец. — В нем хранится редкая и мощная алхимия единения! С ее помощью мы станем одним целым.

Меруюк защелкнул браслет на запястье Пиндара и перешел к Бачуюку. Он торжественно закрепил второй браслет на руке юного ура. Марика, стоявшая рядом с Джейком, искоса наблюдала, как старец одаривает Кэди. Все украшения выглядели одинаково. Через миг и девочка майя получила награду.

Джейк догадался, что браслеты сделаны из магнетита, обладающего природными магнитными свойствами. Засучив рукав, он вытянул руку. Меруюк надел на запястье пятый браслет. На концах украшения виднелись крохотные крючки. Старейшина защелкнул крепления и отступил на шаг.

— Ваше объединение завершено, — произнес он. — Вы теперь единое целое!

Осмотрев подарок со всех сторон, Джейк нахмурился: не было ни паза, ни застежки. Казалось, стык сплавился и растворился — поверхность выглядела идеально гладкой. Мальчик сосредоточенно прищурился, но так и не смог обнаружить следов соединения. Зато заметил странные буквы, проступавшие на внешней поверхности браслета. Джейк опознал символы — те же, что на стенах в нижнем зале пирамиды. В изумлении он поднял голову. Меруюк все еще стоял перед ним, лицо старца осеняла призрачная улыбка.

— Чтобы узнать правду, ты не должен жить в коротком времени, — склонившись, прошептал старейшина на ухо.

Ур выпрямился и заковылял на свое место в ложе. Воспользовавшись паузой, Джейк посмотрел на товарищей. Все пятеро носят теперь одинаковые браслеты. Меруюк сказал «вы одно целое», но что это значит? Старейшина Тиберий продолжал:

— Если больше нет просьб и предложений, давайте перейдем к повестке дня.

Он обращался к совету, но Джейк шагнул вперед и поднял руку. Слова неандертальца все еще звучали в уме, не давали покоя, напоминая о золотых часах отца и о месте, где они были найдены — в круге майяского календаря, медленно отмеряющего дни Пангеи. В основе всех загадок лежит одно — время.

Тиберий недоуменно посмотрел на мальчика.

— Ты хочешь что-то сказать, Джейкоб Рэнсом?

— Я хочу попросить об одолжении. Если только можно…

Старейшина кивнул, позволив продолжать.

— Мне хотелось бы еще раз посетить зал, где я нашел часы отца.

— И я прошу разрешения, — присоединилась Кэди.

Девушка уже говорила брату, что хочет побывать там, а Джейк надеялся найти в храме подсказку, не замеченную ранее.

Тиберий нахмурился.

— Я ценю то, что вы сделали для Калипсоса, но простые люди не могут проникнуть в пирамиду. Проход запрещен, тем более теперь. Однако я ставлю вопрос на обсуждение.

Балам поднял руку.

— По древним канонам в храм позволяется входить только магистрам. Это правило незыблемо и подлежит беспрекословному выполнению.