Врагам пришлось не сладко! Мятежный барон, как видно, рассчитывал на скорый штурм и никак не мог предполагать, что «презренный мужицкий король» станет методично, не торопясь, разрушать его замок. Пушки палили, не умолкая, благо было их много, спасибо царю Ивану Васильевичу.
– А ну-ка, парни, поддайте этому баронишке жару! Огонь!!! Огонь!!! Огонь!!!
Над воротами выпростали белый флаг.
– Ну, вот, – влезая в седло, хмыкнул Магнус. – А вы говорили – штурм! На фиг он и нужен-то? Замок не Ревель, против пушек долго не простоит.
Странно, но ливонец не чувствовал никакой злобы к защитникам Ревеля, ибо сражались они храбро и были в своем праве. Как он сам – сейчас.
– Не стрелять! Отбой!
Под прикрытием белого флага из замка выехало трое рыцарей. Первым скакал закованный в черные латы всадник с серебристым быком на щите – сам барон фон Ротт, несмотря ни на что надменный и гордый. Следом за ним скакали его верные оруженосцы, один из которых – совсем еще юный мальчик с детским припухлым лицом – подъехав к королевской свите, спешился и, сняв шлем, поклонился:
– Мой господин, славный рыцарь барон Эрих фон Ротт вызывает на поединок его величество короля!
– А не пошел бы он к черту? – выругался Анри Труайя. – Нет, вы слыхали? Какова наглость!
Оруженосец короля Альфонс ван дер Гроот расхохотался в голос, выказывая все презрение, на какое только был способен. Свита поддержала смех… однако не в полном составе, нашлись и такие, что поджали губы. Барон был рыцарь, и король был рыцарь. И, по их мнению, должен был вести себя по-рыцарски!
– Передай своему господину, я принимаю вызов! – спокойно произнес Магнус. – Сразимся сейчас же, вон на том поле. Скачи и скажи!
– Слушаюсь, ваше величество!
Мальчишка взметнулся в седло, поскакал… сказал что-то барону… Тот махнул рукой королю и вежливо кивнул, указав латной перчаткой на поле.
– Это глупость, мой король, – шепнул Анри Труайя. – Барон фон Ротт – известный турнирный боец.
Король расслабленно улыбнулся:
– О, мой верный Анри! Поверь, я знаю, что делаю. И попрошу никому не мешать.
– Но ведь барон…
– Я справлюсь.
– Настаиваю, чтоб вы надели полный доспех, сир!
– Я же сказал, что справлюсь, – отрезал ливонский властелин. – Тем более право выбора оружия, как я полагаю, за мной?
– Именно так, ваше величество! Именно так.
Они придержали коней в сотне шагов друг от друга. Закованный в латы барон, известный победитель турниров, и король Магнус в щегольском плаще и открытом шлеме. Наискось, через кирасу, проходила роскошная шелковая перевязь.
– Вы выбрали оружие, ваше величество? – подняв забрало шлема, громко осведомился барон.
Магнус повел плечом:
– Да. То, что при мне.
– Тогда мы можем начинать?
– Начинаем.
Картинно отбросив копье, Эрих фон Ротт опустил забрало и, выхватив из ножен тяжелый волнистый меч, также именуемый «бастард» – «ублюдок», пустил вскачь своего боевого коня, прикрытого мощной бронею. Казалось, задрожала земля. Барон был страшен, и разящий меч его нес неотвратимую гибель. Ну, что против такого клинка какая-то хилая шпага?
Магнус, впрочем, не комплексовал по этому поводу нисколечко. Просто сидел в седле и спокойно ждал.
А враг быстро приближался! Вот осталось уже с пару дюжин шагов… дюжина… Взвился к небу меч…
– Гордость! Гордость! Гордость! – на ходу откинув забрало, прокричал барон. Бесцветные, какие-то рыбьи глаза его сверкали ненавистью и злобным торжеством.
Десяток шагов… Еще немного, и…
Сунув руку за перевязь, Арцыбашев вытащил какую-то небольшую штуковину. Что-то бухнуло пару раз. Совсем не страшно, не особенно и слышно даже.
А только мятежный барон вдруг вылетел из седла, вышибленный непостижимой силой, и бесхозный меч его полетел наземь, в грязь.
Что ж, иного и не следовало ожидать. ТТ – оружие убойное. Тем более было время пристрелять.
– Он мертв! Барон Эрих фон Ротт мертв, государь!
– Кто бы сомневался.
Пистолет этот Магнусу преподнесли на Эзеле, в числе других непонятных диковин, до которых, как все знали, был так охоч ливонский король. Кроме ТТ, оказавшегося вполне пригодным к стрельбе, еще имелась запасная обойма с патронами, компас, туристский нож и десять промасленных банок армейской тушенки выпуска середины шестидесятых годов. Двадцатого века, разумеется. Кто-то очень хорошо подготовился к вторжению в прошлое… но, вероятно, что-то пошло не так, а уж что именно – кто уж теперь скажет? Может, это все осталось от тех самых бандитов, что обижали медсестричку Наташу и чуть не угробили самого Леонида? Там же, на том месте, кстати, и найден был рюкзачок со всем своим содержимым – ТТ и прочим.
Оставшиеся в живых вассалы и кнехты барона изъявили желание служить новому хозяину – своему законному королю. О смерти фон Ротта никто особенно не жалел, даже ближайшие родственники, коих покойный держал в черном теле. Они и вступили в права наследования, принеся присягу на верность сюзерену – Магнусу Первому, весть об успехах которого достигла наконец ушей его высокопоставленного братца – короля Дании. И тот отправил в Ливонию своего доверенного человечка – посмотреть, как там да что.
Человечком сим оказался некий Гамнибус Фохт из Оденсе, обедневший дворянин и незадачливый торговец, коему тем не менее уже случалось оказывать славному королю Фредерику некие особого рода услуги, по большей части касавшиеся финансовых спекуляций и подпольной торговли поддельными драгоценностями.
Господин Фохт отплыл из Копенгагена с первым же караваном судов, идущих в Нарву. Правда, на берег он сошел раньше – на Эзеле, где, как сказали случившиеся по пути рыбаки, и находился сейчас король Магнус вместе со своим двором. О, нет, конечно же, Гамнибус Фохт не был представлен королю Ливонии официально. Мало того, никто и не догадывался, что за человек скрывается под личиной обычного купца. А вот в замок он все ж таки попал! Как и все датские купцы – формально Эзель пока еще принадлежал Дании, и Магнус управлял здесь не как независимый властелин, а как представитель датского короля, своего брата Фредерика. Столь непонятное положение нужно было исправлять – о чем, с подачи его величества, пекся лично Иван Грозный, задумавший вот-вот слать посольство в Копенгаген. Правда, руки покуда до этого не доходили, не до Дании было царю.
В Аренсбургском замке, выстроенном еще крестоносцами, по случаю прибытия датской флотилии был устроен бал, на котором блистали все аристократки острова… пусть их и было немного. Приехали и с побережья – уж кто сумел вовремя добраться, и самой прекрасной из всех оказалась юная баронесса Ядвига фон Оффенбах, юная утонченная красавица с платиновыми локонами и чудными голубыми глазами.