– Не могу поверить, что это происходит, – прошептала Эмма снова прикусывая свою нижнюю губу. Глаза ее сияли. Она схватила меня под руку и прижалась теснее.
– Что? – захлопала ресницами я все еще поглядывая на девушку. – Да, да, я тоже.
Прежде, чем дверь лифта захлопнулась за нами, я в последний раз взглянула на девушку, может пытаясь найти подтверждение тому, что я всего-лишь параноик и у большей части населения карие или черные глаза. Это нормально, ведь так?!
– Кейт, – хохотнула Эмма, – кажется ты волнуешься больше чем я.
– Точно, – я смахнула воображаемые капельки пота со лба, – словно это я беременная супер ребенком.
Эмма захохотала так звонко, как смеются дети, что у меня все растаяло внутри. Я выдохнула и расслабилась.
– Двести первый этаж, – улыбнулась я стараясь скрыть свое напряжение, – серьезно, тут теперь гнездятся хорошие гинекологи?
– Она лучшая, – почти взвизгнула Эмма уже перед кабинетом. На двери висела табличка доктор Агнета Дрекслер.
Я задохнулась от неожиданности, как только мы вошли внутрь. В приемной стояла женщина лет пятидесяти, с седыми коротко стриженными волосами и бледным лицом. На маленьком остром носу лежали очки в черной элегантной праве. Они не скрывали глубоко посаженные черные бусины глаз.
Одна из них?! – кольнуло внутри. Только кто они – я не знала. В голове зашевелилась мысль, которая все время ускользала и я не могла ее поймать. Что-то важное…
– Добрый день, – произнесла доктор дежурно улыбнувшись. Я застыла пялясь на нее, как на экспонат музея. Что-то отталкивающее было в ее голосе.
– Добрый, – Эмма со смехом пожала руку докторше и толкнула меня в бок. Я только и смогла, что кивнуть. Сказать Эмме о своих предчувствиях я не могла, если Агнета серпл, а она определенно не человек, она услышит мой шепот даже в соседней комнате, не то что в паре метров.
– Это честь для меня, – церемонно ответила Агнета, – Проходите, пожалуйста, – Дрекслер указала жестом на кабинет под номером 2 окинув нас заинтересованным взглядом.
Что же, мы странная парочка, Эмма очевидный серпл, я очевидный человек. МЫ никогда не поддерживаем близких отношений, сторонимся друг друга и часто открыто враждуем, а тут вместе пришли на прием к гинекологу. Наверное выглядит более чем противоестественно.
– Сегодня мы запишем ваши данные, сделаем кое-какие тесты и, конечно, познакомимся с вашим малышом, так сказать, воочию, – заулыбалась Агнеса во весь рот и вышла из кабинета.
– Все в порядке? Ты словно чудовище увидела?
Я нервно хихикнула бросив беглый взгляд на доктора. Она что-то объяснила своей ассистентке.
– Я плохо спала, – ответила я. Не хватало еще, чтобы из-за моей паранойи Эмма лишилась хорошего врача.
– Ну вот, все готово, – вернулась Дрекслер, – если вы закончили с анкетами можно приступать.
Сначала шли стандартные процедуры. Эмма зашла в круглую стеклянную камеру, где ее измерили. Зеленый луч спустился сверху вниз и компьютер вынес ее данные на дисплей. Вес, рост, объемы. Затем сделали необходимые тесты и анализы. Все это заняло не более десяти минут.
– Превосходно, – произнесла доктор делая пометки в своем девайсе, – результат будет через пять минут, – затем она посмотрела еще раз в свои записи, что-то сравнила и подняла глаза на Эмму, – последний день вашего цикла был когда?
Эмма еще раз взглянула в анкету.
– Я написала верно.
Доктор улыбнулась, а глаза ее остались холодными.
– Окей, сейчас посмотрим, – она повела нас в другую комнату и положила Эмму в большое кресло-кровать, – так, – протяжно сказала она прилепив к животу маленькую присосочку, затем хлопнула в ладоши и произнесла, – Доктор Агата Дрекслер, код 2640.
Перед нами возникло большое изображение, почти на всю стену, а на нем маленький Алан. Никогда не видела такого прежде. Мы с Эммой пер еглянулись.
Малыш был перед нами в своей маленькой удобной колыбели, маленький и смешной: с большой головой, пузатенький. Алан играл со своей пуповиной. Изображение было настолько реально, что казалось, мы в утробе вместе с ним. Эмма погладила животик и Алан едва заметно улыбнулся.
После ряда измерений Агнета встала со стула.
– Я оставлю вас на минуту – мне нужно кое-что перепроверить, – в ее черных глазах, гармонирующих с серебристыми волосами и белым костюмом, блеснула сталь. Сердце мое превратилось в льдинку.
– Что-то не в порядке? – Эмма взволнованно приподнялась.
– Не волнуйтесь раньше времени, – Агнета усадила ее назад легко похлопав по плечу, – Давайте закончим все исследования, хорошо?
Не дожидаясь ответа она поспешно вышла из комнаты. Эмма побледнела и прислонилась к стене, вот-вот рухнет в обморок.
– Даже не думай паниковать, – я взяла ее за холодную руку.
Дверь осталась приоткрытой и я видела, как Агнета дала указания ассистентке, села в свое кресло и торопливо вывела данные на Эмму, затем мелькнуло лицо Эрика. Дрекслер отодвинулась от стола и озадаченно посмотрела на монитор. Ее ассистентка произнесла что-то одними губами не переставая смотреть на данные. Я ее практически не видела, не то что бы слышать. А вот Эмма точно бы расслышала. Я повернулась к ней, жестами спрашивая о том, что она могла расслышать.
– Человек, – непонимающе прошептала она.
Она прочитала, что Эрик человек, ну конечно! В любом госпитале есть база данных: на каждого жителя Обливиона, с момента рождения и по сей день. И номер четыре после имени, даты рождения и пола, стоит графа рождения. Конечно, там написано каким образом человек появился на свет, кто он. В некоторых случаях это бывает критически важно, особенно в медицинской практике. У всех свои особенности.
– Шесть три шесть, – тихо бросила Дрекслер ассистентке, – оповести чистильщика, – встала и направилась к нам. Уже у кабинета доктор обернулась и громко сказала:
– Дебби, будь добра, принеси результаты теста миссис Уисли.
В кабинет буквально влетела худая, длинная девица. Я обомлела, на лице Эммы тоже проскочила тень изумления. Черные глаза, бледная кожа. ОНИ. Доктор печально вздохнула.
– Я так и думала, – сказала она.
Эмма вздрогнула и сглотнула. Я приподнялась на стуле, чтобы заглянуть в результаты, но доктор закрыла папку прямо пред моим носом.
– Не думаю, что вы хорошо разбираетесь в медицинских терминах, – оскалилась она.
– У меня много часов «практики» в госпиталях, – огрызнулась я.
– Почему в графе «отец ребенка» вы не указали, что он человек? – она направила свой острый взгляд в Эмму, та запнулась.
– А что, это имеет какое-то значение?! – Эмму вопрос застал врасплох, меня ужасно возмутил.
– Да, – почти трагично сжала губы Дрекслер, – очень большое. Видите ли, в таких союзах могут рождаться дети с пороками не совместимыми с жизнью. Иногда с жизнью матери тоже. Это равносильно опасно, как для плода, так и для беременной.