Такой точный доклад с морскими формулировками удивил даже меня, однако подняв голову, я понял, в чём дело: вместе с дежурным сигнальщиком в гнезде находился наш старший сигнальщик, он-то и подсказывал молоденькому. Да, от него таких формулировок можно было ожидать. Парень был фанатом зарождающегося флота Княжества, так что думаю, его ждала блестящая карьера военно-морского офицера.
– Благодарю за доклад, боец! – крикнул я. – Держи меня в курсе развития событий.
– Есть, командир!
В это время мы проходили в точке соприкосновения с малым боевым кораблём данов, я всё никак не мог определить по оснастке его тип. Там была мешанина парусов, но если убрать часть, то по всем параметрам это была шхуна.
– Выстрел! – заорал вдруг сигнальщик, и я мгновенно упал на палубу, укрываясь за фальшбортом. К сожалению, ответить мы не могли, и единственно, что нам оставалось, это пережидать огонь до выхода из зоны поражения.
– Всплеск за кормой!.. Промах, второе ядро прошло над палубой!.. Дан поворачивает, он собирается идти с нами одним курсом и вести огонь правым бортом!
Приподнявшись над фальшбортом, я понял, что сигнальщик прав: дан хоть и потерял в скорости при повороте, но он быстрее нас, значит, догонит.
– Поворот! – заорал я, вскакивая. – Артиллерия левого борта – товсь!
– Артиллерия левого борта, товсь! – продублировал мой приказ командир артиллерии, а за ним последовали команды командиров орудий. Из дул вытаскивали предохраняющие затычки, проверяли кремни и как работают замки на пушках.
– Готов!.. Готов!.. – вразнобой ответили командиры орудий. Дубов в это время, манипулируя командой, уже развернул паруса и положил руль на борт, отчего «Беда» под устойчивым и не меняющим направление ветром – тот стал дуть нам в корму – выпрямилась на ровный киль, облегчая работу пушкарям и стрелкам.
Корабли стремительно сближались. Когда даны оказались буквально на расстоянии пистолетного выстрела и были вынуждены совершить поворот, чтобы не столкнуться с нами, я крикнул:
– Огонь!
Мой приказ тут же продублировали. «Беда» содрогнулась от киля до кончика мачты от бортового залпа. Кроме трёх пушек бортовой артиллерии свою лепту внесли ещё вертлюжные пушки в количестве трёх единиц и два десятка пищалей стрелков. Те тоже не сплоховали и в момент сближения выпустили несколько сотен картечин.
– Идём на второй корабль! – скомандовал я, пока пушкари и стрелки перезаряжались. – Открыть штурмовые проходы!
Последний приказ тоже был не лишён смысла, так как я ввёл ещё одно из множества нововведений. Это противоабордажные сети. Все мои военные корабли перед боем опутывались этими съёмными сетями. То есть противнику придётся перед тем, как хлынуть на палубу одного из моих кораблей, резать эти сети, терпя контратаки матросов и стрелков, неся немалые потери от их действий. К сожалению, до дня отправления мы не успели оснастить этими сетями все транспортные корабли, противоабордажные сети имели всего пять кораблей. Однако мы набрали достаточное количество канатов, так что ещё будет время командам обделённых кораблей связать их себе. Как и что делать, они знали, видели. Им тоже надо дать шанс в таком случае, мало ли.
Вот и на «Беде» были подняты подобные сети. Но в данный момент я решил пройти у борта второго корабля, потому как военный для нас опасности уже не представлял, он дрейфовал по ветру с одной оставшейся мачтой и опустошённой палубой. Так вот, я планировал пройти рядом с бортом второго корабля и картечью очистить его палубу, после чего повернуть, догнать и после второго залпа взять на абордаж. Конечно, рангоут будет повреждён, но главное, чтобы корпус был цел, а рангоут мы восстановим, на всех кораблях есть запасной материал.
Всё получилось, как и было задумано. И несмотря на отчаянное маневрирование данов, мы прошли у его левого борта, открыв огонь и картечью сметая с палубы всё живое, после чего, развернувшись, снова проделали ту же процедуру и пошли на абордаж. «Беда», управляемая пока ещё неопытными руками Дубова, произвела довольно жёсткое касание с бортом брига данов, и члены команды не сплоховали, кошками жёстко принайтовив корабли друг к другу, а на палубу преследователя с утробным рыком полезли стрелки, стреляя на ходу, после чего, отбрасывая оружие, доставали сабли или, беря в руки пики, шли в рукопашную.
Заметив в пороховом дыму, что и мальчишки-пушкари, поддавшись моменту, побросали пушки и с пистолетами и саблями полезли следом, я хотел было приказать командиру артиллерии навести порядок, однако обнаружил, что тот тоже уже находился на палубе атакуемого корабля. Он, с азартом скрестив саблю с вылезающим из внутренних отсеков светловолосым даном, вторым ударом рубанул того по шее.
– Тьфу, как дети, ей-богу, – сплюнул я и, выбравшись по проходу в противоштурмовых сетях наружу, по вантам полез на мачту к сигнальщикам, которые из единственного у них ружья, тщательно целясь и при возможности быстро перезаряжаясь, стреляли по скоплениям данов. Правда, выстрелить им удалось всего два раза. И это не оттого, что я залез наверх и, рявкнув им, чтобы не мешали, стал наблюдать за морем, а оттого, что стрелять было не в кого. Наши выстрелы картечью, что проделали целые бреши в команде данов, дали нам возможность добить немногочисленные очаги сопротивления и в данный момент начать зачистку внутренних отсеков трофея.
– Мелкий тонет, – проворчал я, заметив, что первый корабль, по которому мы открыли огонь книппелями и картечью, стал заметно крениться на один борт. По его палубе бегало десятка два данов, но скорее они искали средства эвакуации, чем занимались спасением шхуны. – Дубов, руби канаты, отцепляйся. Нужно снять с первого противника всё, что только можно, пока он не ушёл на дно.
– Есть.
Пока капитан отдавал приказы и созывал часть команды и пушкарей – стрелки находились внизу – я посмотрел в сторону двух других кораблей данов и обнаружил, что они уж бросили преследование флотилии, но направлялись не к нам, а в сторону ближайшего порта. Подумав, я решил не преследовать их.
– Сигнальщики, приказ по флотилии. Разворот, возвращение к флагману.
– Есть! – козырнул старший сигнальщик и стал быстро спускаться. Я последовал за ним. Корабли ещё не разъединились, поэтому я успел перепрыгнуть на палубу трофейного корабля. Она была на метр выше, чем палуба «Беды».
Немцов, оставшийся на «Беде», знал, что делать, поэтому, не обращая внимания на медленно отходивший флагман, я приступил к излечению раненых и, что уж говорить, погибших стрелков. Таких оказалось аж двое и мальчишка-пушкарь. Ими я и занялся в первую очередь, оставив раненых на потом. Многие бойцы с интересом следили, как оживают их друзья и товарищи, машинально прижимая кулак к сердцу. У христиан было принято креститься, у нас именно так, руку на сердце. Простым гражданам ладонью, воинам – кулак.
То, что флотилия фактически вышла из зоны видимости, меня не беспокоило, «Ёж» и «Нева» нас видели, а соответственно, и поднятые сигнальные флаги тоже. Они же и продублируют приказ дальше. Всё это было отработано, так что я особо не беспокоился.