Взгляд Сафии сам собой перешел на провал. Она содрогнулась при мысли о том, как в одночасье всему этому наступил конец: город был разрушен, уцелевшие жители бежали, охваченные суеверным ужасом. И Убар скрылся под слоем песка и времени.
Но это было только то, что находилось на поверхности. Предания об Убаре уходили гораздо глубже. В них рассказывалось о чудодейственной силе, о правителях-тиранах, о несметных богатствах города тысячи колонн.
Сафия посмотрела на двух женщин – старую и молодую – полных близнецов, разделенных десятилетиями. Как увязать в истории Убара мистическое и реальное? Ответы скрывались здесь. Сафия была в этом уверена.
Подойдя к воротам цитадели, она обвела глазами крепость. Пейнтер зажег фонарик и направил яркий луч в темное пространство цитадели.
– Пора начинать поиски.
Сафия перешагнула порог. Как только она вошла в крепость, ветер, казалось, ослаб и отдаленный гул приближающейся бури стал тише.
К ней присоединилась Лулу. Следом вошел Барак, включил металлоискатель и начал водить им по земле, словно заметая следы.
В семи шагах от входа находилась глухая комната, сотворенная человеком пещера. Дальняя стена ее обрушилась, превратившись в груду камня.
– Осмотри комнату, – приказала Бараку Сафия.
Тот начал поиски металлических предметов. Тем временем Пейнтер и Клей, следуя указаниям Сафии, развернули устройство радиолокационного зондирования почвы. Сафия посветила лучом фонарика по стенам и потолку. Никаких украшений не было. В свое время кто-то жег здесь костер. На потолке чернела копоть.
Сафия принялась расхаживать взад и вперед, пытаясь обнаружить хоть что-нибудь. Эта комната была единственным уцелевшим внутренним помещением. Вся верхняя часть башни обрушилась внутрь, уничтожив то, что находилось ниже.
Включив радиолокационный зонд, Пейнтер настроил подключенный к нему портативный монитор. В комнату вошел Клей, словно тягловый вол медленно тащивший за собой по каменистому полу тяжелые салазки. Сафия, уже имевшая опыт работы с прибором, подошла к монитору. Если в подвале есть какие-то тайные помещения, локатор их покажет.
Экран оставался темным. Ничего. Сплошная скала. Известняк.
Сафия выпрямилась. Если таинственное сердце Убара существует, оно должно быть скрыто под землей. Но где? Быть может, Омахе и его людям повезло больше?
Сафия включила рацию.
– Омаха, ты меня слышишь?
Короткая пауза.
– Да, в чем дело? Вы что-нибудь нашли?
– Нет. А у тебя в яме что?
– Осмотр мы как раз заканчиваем, но пока ничего нет.
Сафия нахмурилась. Это были два наиболее вероятных места поисков. Здесь находился духовный центр Убара, царские палаты. Царице наверняка хотелось в любой момент иметь доступ к таинственному сердцу Убара.
Сафия повернулась к Лулу.
– Вы говорили, что после трагедии, постигшей город, царица запечатала Убар и спрятала ключи.
Ходжа кивнула.
– Спрятала до того времени, пока не наступит час снова открыть Врата.
– Значит, когда произошел карстовый разлом, ворота уцелели?
Невероятная удача. Слишком невероятная, чтобы быть случайностью. Сафия задумалась, чувствуя, что именно здесь скрыта разгадка.
– Быть может, нам следует принести ключи сюда? – предположил Пейнтер.
– Нет.
Эту возможность она исключала. Ключи обретут значение только после того, как будут обнаружены ворота. Но если их нет здесь, в цитадели, где же они?
Вздохнув, Пейнтер скрестил руки на груди.
– А что, если попробовать откалибровать заново локатор, увеличить интенсивность сигнала, проникнуть глубже?
Сафия отрицательно покачала головой.
– Нет-нет, мы подходим не с той стороны. В наших рассуждениях сплошные высокие технологии. Так загадку нам не решить.
Похоже, Пейнтер обиделся. Высокие технологии были его любимым коньком.
– У нас слишком современный подход, – продолжала Сафия. – Металлоискатели, радиолокационные зонды, подробные карты, тщательные поиски – все это уже было раньше. А воротам, чтобы пережить столько времени непотревоженными, необходимо было влиться в естественный ландшафт. Скрыться, оставаясь у всех на виду. В противном случае их бы уже давным-давно нашли. Нам нужно перестать идти на поводу у инструментов и начать думать головой.
Сафия поймала на себе пристальный взгляд Лулу. Ходжа имела лицо царицы, запечатавшей Убар. Но обладают ли они одним характером?
Молодая женщина представила себе останки Реджинальда Кенсингтона, навеки застывшие в расплавленном стекле как символ мучений и боли. Все эти годы ходжа хранила молчание. Она раскопала тело, перенесла его в толщу гор и спрятала там. И лишь находка ключей Убара заставила ее нарушить молчание, развязала ей язык, чтобы выдать тайну, которая хранилась столько лет. Во всем этом чувствовалась бестрепетная решительность.
И если древняя царица была похожа на ходжу, она защищала бы Убар с такой же решительностью, с беспощадностью, которая граничила с жестокостью.
Сафия ощутила, как у нее внутри разверзнулся колодец льда. Она вспомнила свой собственный вопрос: "Почему ворота так кстати избежали разрушения во время карстового разлома?" Сейчас она нашла ответ!
Сафия закрыла глаза, ругая себя за то, что не догадалась обо всем раньше. Она смотрела на загадку не с той стороны. Задом наперед. Шиворот-навыворот.
Должно быть, Пейнтер почувствовал ее состояние.
– Сафия?
– Я поняла, как были заперты ворота.
* * *
9 часов 32 минуты
Пейнтер выбежал из заброшенного домика с заколоченными окнами, куда Сафия отправила его за счетчиком Гейгера, который нашелся среди оборудования, захваченного из внедорожника Кассандры. Она даже демонстрировала Сафии этот прибор в Салале, показывала, что железное сердце несет на себе красноречивую печать распада антивещества, пытаясь убедить ее в высокой цели поисков.
Вместе со счетчиком Гейгера Пейнтер обнаружил целый ящик с оборудованием более сложным и тонким, чем то, с каким ему приходилось работать. Глаза Корал при виде такого богатства сверкнули голодным огнем. Однако она ограничилась лишь легкомысленным замечанием:
– Красивые игрушки.
Пейнтер захватил с собой весь ящик.
Борясь со встречным ветром, Пейнтер вошел в деревянные ворота, за которыми начинались развалины. Песок острыми иглами колол каждый дюйм открытой кожи, ветер срывал плащ и платок. Пейнтер шел, нагнувшись вперед. Солнечный день превратился в сумерки. И это было только начало бури.