Book.

Пейнтер вздохнул.

– Мне тоже следовало бы остаться с вами.

Омаха замахал рукой.

– Кроу, нам от тебя не будет никакой пользы. Говоря твоими нее собственными словами, это моя стихия. Вот оружие, военные операции – в этом ты смыслишь. А здесь ты только будешь нам мешать.

Голубые глаза Пейнтера затянули грозовые тучи.

Сафия положила ему руку на плечо, успокаивая его.

– Омаха прав. Если нам что-нибудь понадобится, у нас есть рация. Кто-то должен позаботиться о безопасности остальных, когда разразится буря.

С явной неохотой Пейнтер подошел к лестнице. Его взгляд скользнул по Омахе и на несколько мгновений задержался на Сафии. Поднявшись наверх, Пейнтер крикнул:

– Если что, вызывайте меня по рации.

Собрав всех, он погнал их к домикам из шлакоблоков.

Только теперь Сафия вдруг остро почувствовала, что осталась наедине с Омахой. То, что казалось совершенно естественным минуту назад, сейчас выглядело странным и неуютным, словно здешний воздух внезапно стал затхлым. Пещера показалась тесной, порождая чувство клаустрофобии. Быть может, мысль остаться здесь вдвоем с Омахой была не такой уж удачной.

– С чего начнем? – спросил Омаха, стоя к ней спиной.

Сафия осторожно уложила левую руку в перевязь.

– Будем искать какие-нибудь наводки.

Отходя назад, она последовательно осветила лучом фонарика каждую стену. Все три с виду имели абсолютно одинаковые размеры и форму. Единственной отметиной на ровной поверхности было небольшое квадратное углубление, высеченное в одной из стен приблизительно посредине, возможно, для того, чтобы ставить масляный светильник.

Омаха поднял с пола металлоискатель.

Сафия замахала рукой.

– Сомневаюсь, что от него будет какой-нибудь...

Однако как только Омаха включил питание, металлоискатель запищал. Омаха удивленно поднял брови.

– Воистину новичкам везет.

Однако по мере того, как он водил металлоискателем по полу, прибор продолжал пищать, как будто металл находился повсюду. Омаха поднял щуп к стене. Снова писк.

– Ну, хорошо, – сдался наконец Омаха, опуская металлоискатель. – Это нас никуда не привело. Знаешь, я начинаю проникаться к этой царице лютой ненавистью.

– Вот уж точно, она спрятала иголку в стоге сена.

– Должно быть, все это находится слишком глубоко под землей, чтобы можно было обнаружить с поверхности. Пора забыть о высоких технологиях и попробовать найти что-нибудь более простое.

Достав блокнот и карандаш, Омаха взял компас, начал набрасывать план трилита и вдруг озадаченно спросил:

– А при чем тут ключи?

– Что ты имеешь в виду?

– Как что? Если они относятся к падению Убара, каким образом они оказались внутри изваяния второго века до Рождества Христова? И в гробнице Иова? Убар ведь был разрушен в третьем веке нашей эры.

– Оглянись вокруг, – ответила Сафия. – Эти люди прекрасно умели обрабатывать песчаник. Должно быть, они нашли святые места, уравновесили источники энергии, которые находились внутри ключей. Не знаю, антивещество или что там еще. И поместили железные реликвии в то, что уже имелось в гробницах: внутрь изваяния в Салале, в стену молельни в мавзолее Иова. После чего закрыли отверстия в песчанике так мастерски, что их работу невозможно было разглядеть.

Омаха кивнул, продолжая рисовать. Вдруг они вздрогнули, услышав резкий сигнал рации. Это оказался Пейнтер.

– Сафия, реликвии у меня. Я возвращаюсь к вам с запасом воды и двумя порциями сухого пайка. Вам больше ничего не надо? Ветер здесь крепчает.

Сафия задумалась, глядя на окружающие стены, и вдруг поняла, что ей может пригодиться еще кое-что. Она сказала об этом Пейнтеру.

– Понял. Принесу.

Окончив связь, Сафия почувствовала, что Омаха пристально смотрит на нее. Но как только она обернулась, он поспешно уткнулся в блокнот.

– Вот что у меня получилось, – пробормотал Омаха, показывая план.

– И что дальше? – спросила Сафия.

– Ну, согласно традиции, символически трилит – это небесная троица: Сада, Хирд и Хаба.

– Луна, солнце и утренняя звезда, – согласилась Сафия, называя небесные тела так, как это принято в настоящее время. – Троица почиталась всеми ранними религиями этого региона. И снова царица не показала своего предпочтения тому или иному вероисповеданию.

– Но какая из стен какому светилу соответствует? – спросил Омаха.

Сафия кивнула.

– С чего начнем?

– Я бы предложил с утра. На рассвете утренняя звезда появляется в юго-восточной части небосклона. – Говоря это, Омаха похлопал ладонью по соответствующей стене. – Такое предположение кажется достаточно очевидным.

– То есть у нас остаются еще две стены, – подхватила Сафия. – Далее, северная стена идет строго вдоль оси восток – запад, прямая как стрела.

– Путь, который проходит по небу солнце.

Сафия просияла.

– И даже это небольшое углубление в северной стене может изображать окошко, через которое внутрь проникает солнечный свет.

– В таком случае последняя стена должна быть луной. – Омаха шагнул к юго-западной стене. – Не знаю, почему именно она изображает луну, однако у кочевых племен Аравии именно Сада была верховным божеством. Так что, должно быть, в этом есть какой-то смысл.

Сафия кивнула. У большинства древних народов главным божеством было солнце, которое согревало, давало жизнь. Однако в раскаленной пустыне солнце было безжалостным, беспощадным, несущим смерть. Поэтому кочевники древней Аравии поклонялись Саде, луне, за ее прохладное прикосновение. Луна, приносящая дождь, изображалась буйволом с рогами, изогнутыми полумесяцем. Четверти лунных фаз назывались "ил" или "илах", что с течением времени превратилось в обозначение Бога: на иврите – Эл или Элохим, на арабском – Аллах. Именно луна занимала главенствующее положение.

– И тем не менее на стене нет никаких отметин, – заметил Омаха.

Сафия подошла к нему.

– Здесь должно быть что-то.

Она присоединилась к поискам. Поверхность песчаника была шероховатой, выщербленной.

Хруст песка возвестил о возвращении Пейнтера.

Добравшись до середины лестницы, Омаха передал оставшейся внизу Сафии то, что принес Пейнтер.

– Ну, как у вас идут дела? – окликнул тот, опуская пластиковую бутылку с водой.