– Доктор Данн...
Остановившись, археолог искоса взглянул на него.
– Я хочу поговорить о змее, – продолжал Пейнтер, мысленно идя по следу, который остался нераспутанным. – Вы сказали, что она приползла с улицы. Почему вы так решили?
Пожав плечами, Омаха отступил на шаг.
– Не могу точно сказать. Но пестрые эфы любят греться на вечернем солнце, особенно в период линьки. Так что я не могу себе представить, чтобы эта особь проторчала весь день в помещении.
Пейнтер бросил взгляд на закрытую дверь. Комната Сафии выходила окнами на восток. Солнце заглядывает сюда только утром. Если археолог прав, змее пришлось преодолеть большой путь, чтобы добраться с солнцепека в ванную.
Омаха правильно истолковал его взгляд.
– Вы думаете, кто-то подбросил змею?
– Быть может, меня просто мучит мания преследования. Но разве одна воинственная группировка уже не пыталась расправиться с Сафией?
Омаха нахмурился.
– Это случилось пять лет назад. И не здесь, а в Тель-Авиве. К тому же если змею действительно подбросили, те ублюдки тут совершенно ни при чем.
– Это еще почему?
Омаха покачал головой.
– Год назад та экстремистская банда была разгромлена израильскими спецслужбами. Если точнее, стерта с лица земли.
Пейнтеру были известны подробности операции. В действительности именно доктор Данн, используя свои связи, помог израильтянам выйти на след экстремистов. Омаха с горечью пробормотал, обращаясь скорее не к Пейнтеру, а к себе:
– Я надеялся, что после этого Сафия ощутит облегчение, вернется в эти края.
"Все не так просто, парень". Пейнтер уже успел разобраться в Омахе. Этот человек предпочитал решать проблемы атакой в лоб, идти напролом, не оглядываясь назад. Сафии было нужно другое. Вряд ли Омаха когда-нибудь сможет это понять. Тем не менее Пейнтер разглядел в душе археолога бездонный колодец, полный горечи утраты, слегка присыпанный сверху песком прошедших лет. Поэтому он попытался ему помочь.
– Подобные душевные травмы не излечиваются.
Омаха резко оборвал его.
– Да, я уже слышал все это. Спасибо, но вы не мой психотерапевт. И не ее тоже.
Он решительно зашагал прочь, напоследок добавив презрительным тоном:
– Иногда, доктор Кроу, змея бывает просто змеей.
Пейнтер вздохнул.
Из тени соседней арки появилась фигура. Это была Корал Новак.
– Этот человек со странностями.
– У всех нас есть свои странности.
– Я слышала ваш разговор, – продолжала Корал. – Вы с ним просто болтали или ты действительно подозреваешь, что тут дело нечисто?
– Определенно, кто-то мутит воду.
– Кассандра?
Пейнтер медленно покачал головой.
– Нет, какая-то неизвестная переменная.
Корал нахмурилась, что проявилось в едва заметном изгибе уголков губ вниз.
– Ничего хорошего в этом нет.
– Да, ты права.
– И еще эта доктор аль-Мааз, – не отставала от него Корал, кивая на дверь комнаты Сафии. – По-моему, ты чересчур вжился в роль заботливого коллеги.
Пейнтер уловил в ее голосе предостережение, завуалированное беспокойство по поводу того, что он, возможно, пересекает черту между профессионализмом и чем-то более личным. Корал продолжала:
– Если вокруг рыскает какая-то третья сила, тебе не кажется, что нам следует подумать о поиске доказательств?
– Разумеется. Именно этим ты сейчас и займешься.
Корал удивленно подняла брови.
– Я должен охранять эту дверь, – сказал Пейнтер, отвечая на ее немой вопрос.
– Понятно. Ты сейчас думаешь о женщине или об успехе операции?
Пейнтер добавил в голос жесткие командирские нотки:
– В данном случае одно неразрывно связано с другим.
* * *
23 часа 35 минут
Сафия смотрела в окно на мелькающие картины ночного города. После двух таблеток диазепама ее голова была словно в тумане. Огни проносящихся мимо фонарей казались фосфоресцирующими бликами, пятнами света, размазанными по полуночному мраку. Все дома были погружены в темноту. Однако впереди яркое зарево обозначало порт Маскат. Жизнь на торговых причалах, залитых светом натриевых прожекторов, кипела двадцать четыре часа в сутки.
Лимузин вошел в крутой поворот, и вскоре открылся вид на порт. В заливе кораблей почти не было; большинство танкеров и контейнеровозов пришвартовалось еще засветло. Ночью корабли разгрузят и загрузят снова. Не останавливаясь ни на минуту, огромные башенные краны перемещали по воздуху железнодорожные контейнеры, словно гигантские кубики. Вдалеке, у самого горизонта, на внешнем рейде застыла в темноте на фоне усыпанного звездами неба исполинская махина круизного лайнера, похожего на украшенный свечами юбилейный торт.
Проехав мимо суматохи торгового порта, лимузин направился к дальнему причалу, где качались на воде традиционные аравийские рыболовецкие дхоу. Тысячелетиями оманские моряки бороздили на них океан от берегов Африки до Индии. Дхоу представляли собой простые дощатые суда с характерным треугольным парусом. Размеры их были самые разные – от утлых баданов, на которых рыбачат недалеко от берега, до больших баглахов, способных выходить далеко в море. Гордая флотилия старых судов выстроилась борт о борт вдоль дальнего причала, ощетинившись высоким лесом мачт, опутанных такелажем, со скатанными парусами.
– Вот мы и у цели, – бросила Кара сидящей рядом Сафии.
Кроме них, водителя и телохранителя в лимузине находился только Клей Бишоп. Молодой американец дремал, негромко посапывая. Сзади во втором лимузине ехали остальные американцы: Пейнтер с напарницей и братья Данн. Сафия уселась прямее. Кара до сих пор не раскрыла ей, каким образом они попадут в Салалу, предупредив только, что сначала надо будет приехать в порт. Сафия предположила, что путешествовать предстоит на корабле. Салала, как и Маскат, была прибрежным городом, и дорога морем получалась чуть ли не быстрее, чем по воздуху. Пассажирские и торговые суда курсировали между ними днем и ночью, начиная от неторопливых дизельэлектрических паромов и кончая двумя стремительными судами на воздушной подушке. Учитывая нетерпение Кары, Сафия решила, что ее подруга выберет самое быстроходное судно. Близнецы лимузины свернули к воротам порта и поехали по причалу вдоль бесконечных рядов дхоу. Сафия хорошо знала порт. Сейчас лимузины направлялись в противоположную сторону от пассажирского морского вокзала.
– Кара... – начала было Сафия.
Лимузины миновали здание администрации. За ним открылось восхитительное зрелище: роскошная яхта, залитая ярким светом, окруженная суетящимися матросами и портовыми рабочими. Судя по оживлению и поднятым парусам, именно ей предстояло доставить Кару и ее спутников в Салалу.