Я беспомощно посмотрел на Тэдди, так как и танцор из меня неважный. Я никак не мог побороть скованности в таких мероприятиях. Тэдди встал и показал несколько па. Альфред повторил их. А что, получается у него неплохо. Попав в ритм, он уже не придерживался определенных правил, а просто пластично и грациозно двигался. Мы смотрели на него, раскрыв рты. Таланты нашего начальника раскрывались один за другим. Когда музыка закончилась, мы с Тэдом захлопали в ладоши. Концерт хотя и был бесплатным, но нам понравился.
– Ничего музыка, больше для тела, чем для души, но захватывает. Автора я не спрашиваю, все равно забуду. Ну, так что, птенцы мои желторотые, осваиваетесь, как я вижу? – он с видимым удовольствием посмотрел на цветную картинку, изображенную на лбу Тэдди.
– Осваиваемся, да еще какими темпами, – отозвался Тэд, пытаясь за шуткой скрыть смущение.
– Да-а, темп вы взяли крутой, пора останавливать, – в тон ему ответил Альфред. – Жан показал себя молодцом. Кремень, а не парень. Я заходил к нему несколько раз – следит за полетом, почти как автомат. Я ему немного позавидовал, сам бы так не смог, нет – нет, да и отвлекусь. Так чем займемся, голуби мои сизокрылые? Есть предложения?
– Предложений нет, есть одна просьба… – начал я, но Альфред меня опередил:
– …рассказать что-нибудь захватывающее. Я правильно понял?
Я кивнул, а Тэдди радостно заулыбался.
– Ну, хорошо, попробую. Но с одним условием – вы меня не перебиваете и не задаете вопросов. Идет?
– Идет, – одновременно воскликнули мы.
– Тогда слушайте. Начну я с самого начала, так будет правильнее.
Наш корабль был восьмым по счету, отправленным к звездам. Первые семь еще не возвратились, поэтому для нас было все равно, восьмые мы, первые или двадцатые. Проводы стали уже традицией, сценарий отработан, и мы в напутствие получили то же самое, что и первые. Скажу прямо, самым большим раздражителем для нас была неизвестность. Она не только пугала, но и притягивала. Сейчас уже проще, а тогда спинной мозг выдавал разные сюрпризы. С течением времени страх становился сильнее, поскольку усталость от полета накапливалась, и притуплялись все чувства, кроме одного, вы поняли, о каком чувстве я говорю? Да, страх – чувство не из приятных. Что мы только не вытворяли, чтобы развлечься! Но, к сожалению, все быстро надоедало. Прошло уже много времени, как мы были заключены в четырех стенах.
Однажды, во время сна я услышал вой аварийной системы. От безделья мы тренировались как проклятые, поэтому экипаж был на ногах в течение двух минут. Уже когда мы прибежали на место, я увидел, что дежуривший штурман, мой непосредственный начальник, сидит в кресле без движения. Корабль продолжал свой путь, как ни в чем ни бывало, а сигнал тревоги был включен и начальник мой не спал, он умер.
Честно говоря, я растерялся. Когда немного отошел, в штурманской уже собрался весь командный состав. Командир дал мне задание проверить память компьютера. Я проверил. Оказалось, что штурман вычислял траекторию полета по новым данным, но с восстановлением курса через некоторое время. То есть, создавалось такое впечатление, что на нашем пути должно было возникнуть некое тело, причем внушительных размеров. И штурман пытался обойти его.
Я поковырялся в компьютере и обнаружил, что таких данных в его памяти нет. А они должны были быть обязательно. Да и как их могло не быть, ведь все, что показывает нам экран, выдается компьютером. Других видимых причин также не было. Оставалось предположить, что штурману все это померещилось. Он пытался спасти корабль от катастрофы, но компьютер не принял команды на изменение курса. И тогда катастрофа произошла в мозге штурмана. Других объяснений не было.
Это был первый случай смерти на нашем корабле. Некоторое время мы не могли оправиться от удара. Пришли к выводу, что у несчастного начались галлюцинации или что-то в этом роде. Корабль не был приспособлен для хранения тел умерших. Мы его кремировали, а урну отправили за борт. Так поступали в древности моряки.
Его обязанности возложили на меня. Нашей группе стало сложнее, потому что график дежурств уплотнился. Я не один раз доказывал командиру, что постоянное дежурство не так уж необходимо, можно оставлять окна между дежурствами по три часа, но он был неумолим. Через сутки произошло нечто подобное. Помощник командира, находясь на вахте, тоже включил аварийную систему. На этот раз у нас был очевидец. Он долго и сбивчиво рассказывал, что он видел и что предпринял.
Заступив на дежурство, он был сильно взвинчен, переживал за то, что не сможет выдержать эту вахту. Откуда у него появилась эта уверенность, он не знал. Нарушая инструкцию, помощник старался не смотреть на экран, полагаясь на случай и на бортовую систему. Но все-таки соблазн оказался слишком велик, и он бросил на него взгляд. Этого было достаточно, чтобы увидеть, что к ним быстро приближается какой-то объект, похожий на космический корабль, но сказать точно, что это был корабль, он не мог. Все, что он успел сделать, это запросить штурманскую, но связь не работала. Что оставалось делать? Изменять курс или что-то еще? И помощник не решился что-либо менять, а просто нажал клавишу аварийной сигнализации и, обхватив голову руками, спрятался под стол. В этом положении мы его и обнаружили.
Снова все бросились в штурманскую. Помощник штурмана пытался найти причину срабатывания сигнализации. На наш вопрос, видел ли он что-либо на экране, ответил отрицательно. Вид у него был не заспанный, проспать этот момент он не мог. Я снова пытался обнаружить в памяти компьютера, но мои предположения оправдались – чистота и порядок, полное отсутствие крупных тел на расстоянии многих миллионов километров. Это была уже загадка. Или мы поодиночке начинали сходить с ума, или попали под воздействие могущественного разума. Неизвестно, что из этих предположений истинно, и последствия какой из загадок опаснее.
К концу ночи мы устали от предположений, споров и всего прочего. Решили так. Вся эта несуразица случается ночью, поэтому ночную вахту возьмет на себя руководящий состав. Чтобы что-то решить, нужно иметь больше информации, чем мы получили от помощника командира. А пока решили отдохнуть перед новыми испытаниями.
Уже после сна я узнал, что командир приказал установить видеокамеры напротив экранов, на всякий случай, замаскировав их. Мне тогда еще подумалось, что командир начинает играть в детектив. Какая может быть маскировка, если этот некто воздействует на наш мозг или, в противоположном случае, наш мозг создает в себе все эти картины. Но я не привык обсуждать приказы. Лучше что-то делать, чем сидеть, сложа руки.
Уже в комнате командира я узнал, что его помощник все-таки немного повредился. Совсем недавно он начал повторять одну и ту же фразу: «еще рано, возвращайтесь». Повторяет он ее постоянно, не прерываясь, сначала спокойно, даже отрешенно, а потом все ожесточеннее и ожесточеннее. Врач говорил, что на безумие не похоже, даже на его имитацию. Мы сошлись на том, что разобраться в его поведении мы сможем и позднее, после ночной вахты. А пока попросили врача дать несчастному снотворное и поместить в отдельную каюту, дверь запереть обязательно.