— Где ты сейчас? — спросил после довольно продолжительной паузы Виктор Сергеевич.
— Работаю в школе.
— А языкознание?
— Языкознание сейчас, во-первых, никому не нужно, а, во-вторых, не кормит.
— Давно из-за границы? — спросил Виктор Сергеевич.
— Давно, но все мои проблемы появились именно там, за границей.
— Расскажи подробнее.
— Слушайте, — сказал Расим и рассказал все, что с ним произошло в Турции.
— Давай уточним некоторые детали, — сказал ему после этого Виктор Сергеевич. — Ты сейчас сам оценишь все, что с тобой произошло. А я буду видеть, не преувеличиваешь ли ты опасность.
— Хорошо, — ответил Расим.
— Скажи мне, пожалуйста, каким образом на тебя налетел Фарук. Вспомни этот момент в деталях. Сие очень важно для того, чтобы определить, случайной была эта встреча или нет.
— Он встретил меня в вестибюле отеля.
— Как назывался отель и его категория.
— Русские называют его «Отель Фалкон», но полностью его название звучит как «Клаб хотел Фалкон». Он четырехзвездочный. В общем, чем-то похож на хороший маленький санаторий советских времен с системой «все включено».
— Ты не поинтересовался, сколько дней до встречи с тобой жил там Фарук?
— Нет, Виктор Сергеевич.
— Жаль, этот факт нам сразу же пролил бы свет на многое… Но Бог с ним, пойдем дальше. Какого черта он приехал в Турцию, если у него то же самое море в Каморкане?
— Ну, здесь все просто. Каморкана — страна жестких мусульманских традиций, и люди типа Фарука предпочитают отдыхать в светской Турции. Он даже сказал мне, что все это похоже на отдых финнов в Ленинграде. В Финляндии был сухой закон, и финны приезжали в Ленинград оттянуться.
— Он хорошо говорит по-русски?
— Я бы сказал, что не совсем хорошо. Но его можно понять, да и он понимает русскую речь, если не частить и выговаривать слова четко.
— Где Фарук учился русскому?
— Он сказал, что в славянской академии.
— А есть такая в Каморкане?
— Не знаю, но, по-моему, таковой факультет есть в университете в Анкаре. И по контексту наших бесед я понял, что он именно там и учился.
— Расскажи, пожалуйста, мне еще о самом начальном моменте встречи. Он увидел тебя и сказал: «О, да это Расим!» Или извинился и поинтересовался, не Расим ли ты?
— Нет, все было еще интереснее. Он стал читать стихи.
— Чьи стихи, его или твои?
— Нет, он стал читать стихи Ахундова в русском переводе.
— Какое отношение ты имеешь к этим стихам?
— Когда-то в Баку на студенческой конференции я делал доклад по Ахундову и цитировал эти стихи.
— Прекрасно, сам-то ты их помнишь?
— К сожалению, нет.
— Вот видишь, а Фарук, который с твоих слов не так хорошо говорит по-русски, запомнил то, чего не помнишь даже ты. О чем это говорит?
— О том, что контакт или встреча была неслучайной.
— Правильно, не зря же ты когда-то учился на курсах и готовился к оперативной работе в военное время.
— Вы хотите сказать, что это время пришло?
— Расим, для спецслужб время всегда военное. Это для армии есть вероятный противник, к столкновению с которым она готовится. Но такого столкновения может не произойти, потому что нет войны. Для спецслужб же противник всегда реален… Скажи, этот инцидент с фальшивой купюрой произошел на третий день после вашей встречи с Фаруком?
— Нет, на второй.
— Да, эти ребята не стали терять время… Тогда еще один вопрос. Ты сам выбирал обменный пункт?
— Как у вас дела с Тимкиным? — спросил меня новый начальник отдела после очередного совещания.
— Осуществляем проверку на учебных поручениях.
— И как он?
— Психологически устойчив, хорошая память, контактен.
— Ищите фактуру, которую можно положить в основу легенды его возможного бегства за границу.
— Фактура эта есть. У него дядя был репрессирован.
— Ну, у кого дяди не были репрессированы…
— Дело не в репрессиях, а в том, что он парень пишущий и хотел бы написать историю своей семьи, где центральным событием будет то, что связано с его дядей, крупным строительным начальником.
— Он хотел бы или вы этот факт привели для фундамента будущей легенды?
— Я.
— А вообще как он отнесется к нашему предложению?
— Я думаю, оно будет для него шоком.
— Так вы же его готовили!
— Я готовил его на проигранных уже ситуациях. Мало того, мои задания относились к решению контрразведывательных задач.
— Не заиграйтесь, — сказал начальник и отпустил меня восвояси.
Разговор с начальником подтолкнул меня к тому, чтобы сделать главный шаг в работе по привлечению к сотрудничеству человека, который не имел ранее к разведке никакого отношения.
Я написал рапорт, получил санкцию на дальнейшие действия и встретился с Анатолием в Северном парке.
Мы уселись на скамейке на безлюдной аллее.
— Толя, — сказал я ему, — как ты представляешь свою жизнь после увольнения в запас?
— Уеду на родину, — сказал он, — поступлю в университет на журфак.
— То есть ты хочешь стать журналистом?
— Да.
— Журналист — это профессия. То есть деятельность, которая будет тебя кормить. А в рамках этой профессии, чтобы ты хотел сделать?
— Написать книгу…
— А не попробовать ли тебе остаться в Германии, на сверхсрочную? Ты не думал об этом?
— Честно признаться, нет.
— Скажи, а как бы ты, как журналист, отнесся к путешествию по миру и написанию чего-то вроде путевых заметок?
— А это возможно?
— Это возможно, посмотри, как развивается туризм. В скором времени вообще не будет проблем выехать за границу. Есть и другие варианты, которые могут совместить реализацию твоих творческих планов. Вот ты сказал Наташе Коледун, что у тебя есть задумка написать книгу о вашей семье, но вряд ли ее удастся опубликовать в СССР, потому что там должна быть глава о твоем дяде.
— Откуда вы знаете, что я так говорил Наташе?
— Толя, я все знаю, у меня работа такая — все знать. Если бы я не знал этого, я бы с тобой не встречался. Ты почему мне сразу не сказал, что тобой интересуется Наталья Коледун?
— Я полагал, что это личный контакт, она журналист…