— Ты на курсах не у Валерия Михайловича учился?
— У него, родного.
— Чувствуется ухналевская школа.
— Да. Валерий Михайлович всегда мог резко и нелицеприятно оценить то, что происходит. Помнишь, как он отзывался о лозунге «экономика должна быть экономной»?
— Он говорил: «Экономика должна быть экономикой».
После этого разговора Корбалевич решил еще раз напомнить Ухналеву о рукописи Б.Н. Но делать это просто так было не с руки. И он дождался очередной встречи с Расимом, кторый как раз вернулся из Бреста, куда он ездил по поручению «резака» визави.
— Уточним, в чем была твоя задача? — сказал ему Корбалевич, когда они устроились на диване в гостниной ухналевской квартиры, превращенной на время операции в штаб. Виктор Сергеевич и Ухналев расположились в креслах напротив. В присутствии Корбалевича они играли роль статистов, которая плохо у них получалась.
— Эрдемир просил меня проверить, не скрываются ли там эмигранты из Каморканы.
— А тебе не показалось, что он, таким образом, шифруется, а на самом деле у него другая цель?
— Нет. Последнее время он все меньше говорит со мной на отвлеченные темы и не воспитывает меня. То есть не осуществляет некую идеологическую обработку. Встречаемся мы очень коротко, по-деловому. Я отчитываюсь по предыдущему заданию, а он ставит мне задачу на следующий период.
— Итак, чем заинтересовали твоего каморканского шефа эмигранты из Каморканы?
— Он вообще весьма ревниво относится ко всем тем, кто иначе смотрит на мир. Особенно у него вызывают идиосинкразию его соплеменники, которые думают иначе, чем он.
— Но, возможно, эта задача была поставлена ему теми, кто борется с оппозицией там, в Каморкане?
— Возможно, но я больше склоняюсь к тому, что он сам пытается найти их здесь, чтобы показать своим начальникам, что он борец за некую идеологическую чистоту. И что даже в Беларуси он нашел тех, кто против режима и отсиживается до поры до времени за границей.
— Что ж, его позиция ясна… А что привез ему ты?
— Отрицательный ответ.
— И чем ты его обосновал?
— Дело в том, что он слышал некий звон о наличии в Бресте каморканской общины.
— Откуда этот звон?
— Скорее всего, его аналитики просматривают белорусскую прессу. Там была публикация о мусульманском сообществе Бреста и даже некоей мусульманской улице.
— И таковая есть в Бресте?
— Вот уже несколько лет на одной из улиц стали селиться выходцы с Кавказа.
— Они мусульмане?
— Преимущественно да.
— Уважаемый начальник, — вмешался Ухналев, — мы уже более полугода работаем в качестве одновременно группы психологической поддержки и группы анализа одновременно. И вот что нам кажется. Задания у «резака» странные. То он ставит задачу заключить контракт по поставке чая, то по поиску каморканской оппозиции…
— Да, — подтвердил Виктор Сергеевич, — у нас складывается впечатление, и, возможно, в дальнейшем это подтвердится, что «резак» играет какую-то свою игру. То есть он выполняет функции руководителя разведывательного звена и отчитывается перед своими боссами, но параллельно делает свое дело. Отсюда и поиск того, что понадобится боссам для отчета.
— Знаешь, Витя, — сказал Ухналев, — они всегда делали это, но не столь очевидно. В их работе частные интересы присутствовали всегда.
— Это так, — сказал Виктор Сергеевич, — но во всем нужна мера. Иначе они сами создают основы для своей компрометации, подставляются.
— Витя, это в советские времена они боялись скомпрометировать себя. А сейчас ничего не боятся, потому что исчез противовес, который обеспечивал равновесие в мире. Противоположная сторона приняла их правила игры, ориентиры и ценности. И со свойственной нам, славянам, крайностью стала святее папы римского.
— И какое следующее задание может быть? — спросил у группы психологической поддержки Корбалевич, явно пытаясь не дать разговориться Ухналеву.
— Судя по предварительным разговорам, это будет задание написать статью в зарубежные СМИ, — ответил Виктор Сергеевич.
— Как мы будем на это реагировать?
— Сначала откажемся категорически.
— А чем мотивируем?
— Тем, что ранее договаривались о том, что о сотрудничестве будут знать только несколько человек. Затем скажем, что не наш уровень писать такие статьи.
— А потом?
— Потом сломаемся.
— На чем?
— На оплате.
— И как это будет выглядеть?
— Поинтересуемся оплатой. Если она будет приличной, согласимся.
— А как же «не наш уровень»?
— Найдем какого-нибудь писаку, и за половину гонорара он напишет статью.
— Но это может скомпрометировать «нашего друга».
— «Нашего друга» нужно время от времени искусственно компрометировать: срывать выполнение заданий полностью или наполовину. Потому что агент, который все выполняет и ведет себя идеально, всегда подозрителен.
— Что ж, здесь я с вами совершенно согласен, — сказал Корбалевич.
— И еще, — вмешался в разговор Ухналев, — пусть твой начальник утвердит некую концепцию этой статьи, а то после всего начнется бодяга о том, что статья принесла вред. И тут же найдут виновного, то есть тебя.
— Так набросайте что-то вроде меморандума [33] , — предложил Корбалевич.
— Сделаем, когда ситуация достаточно прояснится, — сказал Виктор Сергеевич.
— Ну, тогда расстаемся. Сегодня первым уйдем Расим. Я хочу задержаться для конфиденциального разговора с Валерием Михайловичем…
После ухода Расима и Виктора Сергеевича Корбалевич остался один на один с хозяином квартиры.
— Знаешь, Леня, — сказал Ухналев, — нам с тобой, конечно, надо поговорить обо всем этом, но ты неудачно выбрал время. Зная загрузку начальника отдела контрразведки, я могу предположить, что нам не дадут закончить эту беседу.
— А вдруг успеем? — съехидничал Корбалевич.
— Как знаешь, — ответил Ухналев. — Так о чем по тексту этой рукописи ты хотел поговорить?
— Вам не кажется, что рукопись написана как бы вдогонку к тем фактам, которые в ней описаны.
— Безусловно. В те времена, когда мы работали в Германии, на многие вещи смотрели без груза сегодняшних проблем и сегодняшних стереотипов. И если Б.Н. писал эту вещь несколько лет назад, он не мог написать ее так, как писал бы в пятидесятые годы. Но при всем этом, фактура рукописи реальна, не без некоего щегольства описаны некоторые операции того времени. Давай конкретно, что тебе в рукописи Б.Н. не понравилось?