— Этот человек может написать такую статью, впрочем, как и любую другую. Это интересный тип приспособленца. Когда вокруг него национальные доминанты, он националист, когда интернациональные — он мгновенно меняет свою окраску.
— Ну, это свойственно людям вообще…
— Людям, да. Но для конспиративной деятельности такие люди не подходят.
— Почему же? Мне кажется, все наоборот… Они хорошо приспосабливаются к внешним условиям.
— Они приспосабливаются для решения своих задач, которые порождены их внутренней неуверенностью, неудовлетворенностью своим положением. А те, кто работает в разведке или на разведку, выполняют задачи организаций, государственных или негосударственных.
— А если их устремления и устремления государства совпадают?
— Они могут совпадать, но чаще всего не совпадают. Или в какой-то период совпадали, а потом перестали совпадать. И что потом делать с такими сотрудниками? Колоду к ногам и в колодец?
— Ты говоришь страшные вещи, Эрдемир!
— А ты думал, что в разведке только конфетки.
— Ты сегодня все время подбиваешь меня к тому, что я либо плохо работаю, либо перестал хорошо работать. И приводишь примеры, где я не смог чего-то сделать, но у меня есть примеры хорошей работы…
— Не зазнавайся, Расим, — сказал Эрдемир. — Я знаю, что ты имеешь в виду. Но это не основное направление нашей деятельности.
— Мне показалось, что основное…
— Тебе неправильно показалось. И ты, пожалуйста, этими разговорами не отвлекай меня на негодный объект. Как у тебя идут дела с установлением контактов с оппозицией?
— Никак, это не мой профиль. Этим мог бы заняться Ильяс.
— Про Ильяса мы уже говорили. Нас интересуют лидеры оппозиции. У вас сейчас проходят выборы, а вдруг оппозиция их выиграет?
— Оппозиция не может их выиграть. Она достаточно дискредитировала себя в глазах социума в начале девяностых.
— Для того чтобы выиграть выборы, необязательно набирать больше голосов, чем у твоего оппонента. Нужно только в конце выборной кампании одному из кандидатов заткнуть рот, а второго через СМИ объявить победителем. Примеров этому великое множество.
— Эрдемир, политика не моя сфера.
— Вся наша жизнь — политика, — сказал Эрдемир, — и рано или поздно ты созреешь для понимания этого.
— Уже понимаю, тем более, что к нам пришел Его Величество Интернет, который позволяет узнавать не только официальные газетные новости, но и неофициальные, не газетные.
— Например?
— Например — о перевороте в Турции в позапрошлом году и подготовке нового переворота в будущем генералом К., которого считают руководителем служб безопасности теневого правительства.
— А ты откуда это знаешь?
— Интернет знает все. Даже то, что в 1997 году премьер-министр заблокировал запрос парламентской комиссии, пожелавшей заслушать показания генерала К., а вскоре после этого он был повышен в звании. Парадоксально, но в Турции армия, как бы ни хотелось это тебе, Эрдемир, не стоит на позициях ортодоксальных исламистов. Поэтому за последние несколько десятков лет именно армия сместила четыре правительства и запретила ряд партий, в основном тех, кто проводил ортодоксальную происламистскую политику.
— Зачем ты выудил из Интернета эту информацию? — спросил Эрдемир.
— Затем, что там, в Анталии, Фарук сказал мне, что его друг Эрдемир близко знаком с генералом К.
Весна 1999 года выдалась теплой. Первые клейкие пахучие листочки на деревьях появились уже в середине апреля. Но потом подморозило, и весна задержалась в этой клейко-пахучей стадии на неопределенное время.
Корбалевич шел на встречу со стариками разведчиками. Он уже подошел к угловому дому на улице Столетова, как вдруг увидел Расима. Тот стоял перед сидящей на лавочке Агнессой Федоровной, которая распекала его за что-то.
«Скоро его мытарства закончатся, — подумал Корбалевич, — а вот мои… Мои могут продолжаться еще долго. Хотя… — тут он вспомнил заключительные слова рукописи Б.Н.: “Если хочешь рассмешить Господа, поведай ему о своих планах”».
Корбалевич прошел мимо Агнессы Федоровны и Расима, остановился перед дверью подъезда и прикрыв собой табло домофона, чтобы Агнесса Федоровна не увидела номер квартиры, в которую он направлялся.
Расим, конечно, заметил Корбалевича, но не стал торопиться вслед, помня инструктажи Виктора Сергеевича: чем больше временной разрыв между входом в дом Корбалевича и его, тем меньше возможности предположить наличие между ними связи.
Однако пришлось идти в подъезд раньше, чем хотелось, потому что Агнесса Федоровна обладала вздорным характером. Когда она видела, что Расим слушает ее наставления с тайным желанием быстрее уйти, она пыталась его удержать разговором. Когда же Расим присел рядом с ней на лавочку, она сказала:
— Ладно уж, иди.
Расим открыл дверь в подъезд, вошел в лифт, двери закрылись, но он опять же не торопился нажимать кнопку нужного этажа — тянул время, помня, что Виктор Сергеевич может сделать ему замечание за то, что он пришел почти вслед за Корбалевичем. Однако долго стоять в лифте тоже не с руки, поскольку это может выглядеть странно. И Расим проехал вверх до девятого этажа, потом спустился вниз и снова нажал кнопку вверх.
Выйдя на девятом этаже, он стал спускаться по лестнице. Подходя к двери квартиры Ухналева, поймал себя на мысли, что устал от этой двойной жизни, ее нелепых для нормального человека правил. Остановившись у двери квартиры, он нажал кнопку звонка.
Дверь открыл Ухналев.
— Проходи пока на кухню, — сказал он.
Расим послушно пошел на кухню, сел на угловой диванчик и стал ждать приглашения в главную комнату, где Корбалевич и старики разведчики обсуждали то, чего ему не надо было знать.
Ожидание затянулось, и Расим вспомнил разговор с Эрдемиром по поводу Ильяса. Он действительно привел Ильяса на Ифтар в каморканское представительство в надежде на то, что удастся отвертеться от написания статьи о репрессиях малых народов. Эрдемира не было среди сотрудников, но то ли он отслеживал обстановку через технические средства, то ли Бахадыр докладывал ему, однако Ильяс не понравился Эрдемиру.
Впрочем, поведение Ильяса не понравилось и самому Расиму. Попав в среду сотрудников каморканского представительства, тот повел себя, как мусульманский пророк по отношению к неофитам. Он комментировал молитвы муллы, утверждал, что не стоило организаторам крутить во время Ифтара фильма о Каморкане…
Расим молча наблюдал за поведением земляка, все больше раздражаясь. Благо ужин закончился, и хозяева стали провожать гостей.
Расим и Ильяс вышли на улицу.
— Слушай, — сказал Расим, — ты вел себя по меньшей мере по-хамски. Ты пришел в гости…