— Нет, все в порядке! — ответил Расим.
— Ну, проходи, — сказал Валерий Михайлович. — А может, у тебя денег нет, так мы рассчитаемся за такси.
— Все в порядке, — повторил Расим и чуть заметно усмехнулся. — У меня эрдемировские еще остались. У меня сегодня что-то вроде помолвки. Вон и будущая супруга в машине сидит. Она меня вам не отдаст, так что извините. Привет Леониду Андреевичу. Оля, выгляни из машины, покажись моим друзьям!
Сидящая на заднем сиденье Ольга опустила стекло, но выходить не стала.
Старики наклонились, чтобы лучше рассмотреть избранницу Расима, а тот, воспользовавшись моментом, сел в машину и произнес:
— Привет Андреичу!
— Не забывай нас, — сказали ему хором старики.
Расим помахал рукой, мол, так оно и будет. Таксист стал сдавать назад, потому как развернуться на узкой улочке было невозможно.
Старики долго смотрели вслед желтой машине, а потом поплелись обратно в беседку.
— Хорошо, хоть так… — сказал мягкий Виктор Сергеевич.
— Да, наверное… — впервые за многие месяцы их последнего сотрудничества согласился Валерий Михайлович.
— А где же «наш друг»? — спросил их Корбалевич. — Я полагал, что вы его ведете.
— У него свадьба, — сказал Виктор Сергеевич. — Он передал тебе привет.
Пока старики усаживались на свои места, примчался Клавдий с шампурами.
— Ну, вот и все! — сказал он. — Можно начинать.
Он разлил мужчинам водки в маленькие стопки, жене плеснул красного сухого и произнес:
— Как я понял, вы обмываете успешное завершение какого-то своего профессионального мероприятия? Тогда слово самому…
— Самому старому, — подхватил мысль хозяина Ухналев и поднялся с места.
— Просим, просим! — сказала Клеопатра.
— Накануне Второй мировой войны служба военной информации итальянской армии имела в своем составе пятый отдел, который занимался радиоперехватом и дешифровкой секретной переписки иностранных государств, — начал тост Валерий Михайлович. — Руководил отделом генерал Гамба, специалист по лингвистике и криптографии. Его сотрудники сумели вскрыть военные шифры многих европейских государств, и в том числе Югославии, с которой у Италии были крайне напряженные отношения ввиду давнего спора из-за Триеста. В составе югославской армии в ту пору было тридцать дивизий, которые своей выучкой превосходили армию Италии. В 1941 году во время боевых действий на Балканах итальянские войска прочно увязли в Греции. Греки держались мужественно и упорно. Организация и боевой дух итальянской армии оставляли желать лучшего. И все в Европе понимали, если Белград проведет в южном направлении крупную наступательную операцию, то сбросит итальянцев в море.
— Чуть покороче, — шепнул Виктор Сергеевич своему другу.
— В апреле две югославские дивизии начали продвижение к наиболее уязвимому участку итальянской обороны. У итальянцев не было резервов, положение их казалось безнадежным. Но Гамба предложил своему командованию одну идею. Его сотрудники, используя хорошо знакомые им армейские шифры югославов, составили фальшивые радиограммы от имени генерала Симовича на имя командиров наступавших югославских дивизий, предписывающие последним срочно вернуться в казармы. Эта коварная уловка возымела самые роковые последствия для армии Югославии. Связь между командными структурами и частями была утрачена, армия потеряла управление, и уже через неделю Югославия капитулировала. И это все благодаря одному человеку. Так вот, я о том, что государства, имеющие профессиональную разведку и ценящие своих сотрудников, имеют дополнительный шанс в выживании…
Тут Ухналев перевел дух, хотел сказать еще что-то, но Корбалевич перебил его:
— За это и выпьем, — произнес он.
Все облегченно припали к стопкам и бокалу, а Ухналев поморщился (видимо, он не закончил тост), однако делать было нечего. Он махом опрокинул свою рюмку в рот и сел.
Потом были еще тосты. Был разговор, но веселье не заладилось. Старики, сославшись на нездоровье, попросили Корбалевича вызвать им такси.
Таксист вскоре отзвонился, но сказал, что не может найти их на дачных участках, и они поплелись к выходу из дачного кооператива.
Корбалевич пошел их провожать.
— Леня, — сказал ему Ухналев, — ты почему наше «дело» не уничтожил, и его инспекция у тебя в сейфе обнаружила?
— Не знаю, — ответил Корбалевич, — какое-то затмение нашло. А вы откуда про дело знаете?
— Мы лежали в нашем госпитале, — пояснил Ухналев, — а там, если быть очень внимательным, многое узнать можно.
— Эт-то точно, — ответил Корбалевич.
— Ты как сейчас? — спросил его Виктор Сергеевич. — В отпуске?
— Да, — ответил Корбалевич. — Поскольку я не был в отпуске два года, теперь до августа свободен.
— Ты не переживай, наверное, такое должно быть в жизни каждого опера. Найдет затмение и все.
— Затмение — не беда, — вмешался в разговор Виктор Сергеевич. — Возможно, это сигнал к смене деятельности.
— Возможно… — ответил Корбалевич. — А вот и ваше такси. И почему-то опять желтое.
Но не только цвет такси был непривычным, таксист вышел из машины и распахнул дверку для пассажиров. Он был одет в кожаную куртку, на голове его была фуражка — что-то среднее между конфедераткой и головным убором американских полицейских.
Старики сели в машину на заднее сиденье, помахали Корбалевичу и тут же заспорили.
— Любишь ты, — сказал Виктор Сергеевич, — приводить примеры из жизни визави, а не лучше ли вспомнить, что-нибудь свое, родное?
— Я как раз об этом и хотел сказать, — заявил Ухналев, — так вы мне не дали.
— Это потому, что ты свой лимит времени выбрал. Начал бы с родного, все было бы иначе. Кстати о чем ты хотел сказать?
— О том, что 22 июня сорок первого года диверсанты Скорцени организовали налет на здание НКВД в Бресте и похитили шифры и машинки.
— А почему я об этом не знаю?
— Об этом никто не знает, потому что этот факт не красит тех, кто позволил им это сделать… Хотя стыдиться этого не надо. Противник переиграл нас на каком-то отрезке времени. Вот и все. Это надо признать и работать дальше.
— Да кто же против? — сказал Виктор Петрович.
— Я, — бесцеремонно вмешался в их разговор таксист. — Вы, судя по вашим рассуждениям, сталинисты?
— А ты либерал? — с полоборота завелся Ухналев.
— Я не либерал, — произнес таксист, — я представитель электората с самостоятельным мышлением. И я не люблю человека, который уничтожал свой народ.
— Останови машину, — сказал ему Ухналев.
Таксист снизил скорость и остановил машину у обочины дороги.