Мэнди встала и застегнула на все пуговицы свою строгую чёрную куртку, скрыв от посторонних взглядов цветастую футболку, а затем одёрнула юбку и убрала за уши пряди волос с окрашенными в розовый цвет концами. После этого девушка неузнаваемо преобразилась, превратившись из современной девицы с развязными манерами в положительную ученицу какого-нибудь католического колледжа. Джейсон с изумлением наблюдал за этой неожиданной трансформацией. Сам он был одет в чёрные джинсы и светлую куртку, и этот наряд вдруг показался ему совершенно неподходящим для торжественного события, на котором им предстояло присутствовать.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказала Мэнди, словно прочитав его мысли.
— Спасибо, — пробормотал Джейсон.
Собрав с газона свои вещи, они бросили пустые банки из-под кока-колы в урну и пересекли вымощенную брусчаткой площадь Домфорплац.
— Guten Abend, — приветствовал их дьякон в чёрной рясе, стоявший у подножия лестницы. — Willkommen [3] .
— Danke [4] , — ответила Мэнди, и они стали подниматься по ступеням.
Из гостеприимно распахнутых дверей собора лился свет множества свечей, и их отблески трепетали на каменных ступенях. От этого ощущение седой старины ещё более усиливалось. Ещё раньше, днём, когда они с Мэнди приходили сюда на экскурсию, Джейсон узнал, что первый камень собора был заложен ещё в XIII веке. Целая пропасть отделяла тот день от сегодняшнего, и разум Джейсона оказывался не в состоянии охватить эту бездну времени.
Залитые колеблющимся светом свечей, они достигли массивных резных дверей, и Джейсон вошёл следом за Мэнди в передний вестибюль собора. Девушка опустила правую руку в купель со святой водой и сотворила крёстное знамение, а Джейсон вдруг почувствовал себя неловко. Это все же была не его вера, и он ощущал себя здесь даже не прохожим, а посторонним. Он боялся совершить какую-нибудь оплошность, поставив тем самым в неловкое положение и себя, и Мэнди:
— Иди за мной, — сказала девушка. — Я хочу найти место получше, но не слишком близко к алтарю.
Когда они вступили в главный зал собора, страх в душе Джейсона уступил место благоговейному трепету. Хотя он уже успел побывать здесь и узнал много любопытного об истории и архитектуре этого сооружения, величественные размеры собора вновь потрясли молодого человека. Прямо перед ним на целых сто двадцать метров протянулся центральный неф, поделённый пополам трансептом [5] длиной в девяносто метров. Пересекаясь, они создавали крест, в центре которого располагался алтарь.
Но наиболее сильное впечатление производили даже не огромные размеры помещения, а его невероятная высота. Взгляд Джейсона поднимался все выше и выше, скользя по стрельчатым аркам и стройным колоннам, и наконец добрался до сводчатого потолка. От тысяч свечей возносились тонкие спирали дыма, на стенах трепетали отблески их огней, в воздухе витал аромат ладана.
Мэнди подвела Джейсона к алтарю. Тот был огорожен толстыми бархатными канатами, но рядом, в центральном нефе, было много свободных мест.
— Может, сядем здесь? — спросила девушка и улыбнулась мило и немного смущённо.
Джейсон только кивнул, поражённый непорочной красотой этой юной мадонны в чёрном, словно впервые заметил её.
Мэнди взяла его за руку и повела за собой вдоль ряда скамей — подальше от прохода, к самой стене, где они и сели. Джейсон почувствовал себя очень уютно в этом уединённом месте. Мэнди продолжала держать его за руку, и Джейсон с замиранием сердца ощущал тепло её ладони. Ночь определённо стала светлее!
И вот зазвонил колокол и запел хор. Месса началась. Джейсон внимательно следил за всем, что делала Мэнди и чего требовал отточенный за века «балет веры»: подняться со скамьи, опуститься на колени, снова сесть. Сам он ничего этого не делал, но все происходившее вокруг — и сама церемония, и окружающее её великолепие — было чрезвычайно интересно: священнослужители в пышных одеяниях, размахивающие кадильницами; торжественная процессия, в сопровождении которой вышел архиепископ в высокой митре и роскошной, расшитой золотом тяжёлой ризе; песнопения, выводимые хором и подхватываемые прихожанами; длинные горящие свечи.
Искусство являлось столь же неотъемлемой частью праздника, как и люди, в нем участвующие. Деревянная скульптура Марии с младенцем Иисусом, называвшаяся Миланской Мадонной, несмотря на древний возраст, светилась юностью и изяществом. Напротив стояло мраморное изваяние святого Христофора, он с ласковой улыбкой держал на руках маленького ребёнка. И повсюду — массивные окна из баварского стекла. Тёмные в это ночное время, они все же были великолепны, отражая огни тысяч горевших в соборе свечей, которые превращали обычное стекло в драгоценные камни.
Но ни одно из этих произведений искусства не производило столь неизгладимого впечатления, как золотой саркофаг, находившийся позади алтаря в большом стеклянном кубе. Он был выполнен в виде миниатюрной церкви и являлся главным предметом в соборе. Собственно говоря, ради него, вокруг него и был построен собор. Саркофаг хранил в себе самые священные реликвии церкви. Созданный по чертежам Николая Верденского ещё в XIII веке — задолго до того, как началось сооружение собора, — саркофаг считался самым выдающимся творением средневекового ювелирного искусства из всех, что дошли до наших времён.
Занятый наблюдениями, Джейсон не заметил, как месса подошла к концу, ознаменованному звоном колоколов и заключительной молитвой. Настало время Святого причастия. Прихожане стали подниматься со скамей и потянулись вдоль рядов, чтобы вкусить Кровь и Тело Господне.
Когда очередь дошла до Мэнди, она тоже поднялась и прошептала Джейсону:
— Я скоро вернусь.
Ряд скамеек, в котором сидел Джейсон, опустел, люди вереницей направились к алтарю. Юноша с нетерпением дожидался возвращения Мэнди и, воспользовавшись моментом, встал, чтобы немного размять ноги, а заодно и получше рассмотреть статую, стоящую рядом с исповедальней. Он уже жалел о том, что выпил целых три банки кока-колы. Бросив взгляд в сторону первого придела, через который они вошли сюда, Джейсон увидел расположенную прямо рядом с выходом туалетную комнату, предназначенную для прихожан.
Однако помимо этого прозаического, хотя и столь желанного в данную минуту помещения, Джейсон увидел кое-что ещё. В собор вошли несколько монахов. Они тут же рассредоточились по помещению, заняв посты у каждой из боковых дверей. Хотя все они были в обычном монашеском облачении — длинных чёрных подпоясанных рясах с капюшонами, что-то в этих людях показалось Джейсону весьма странным. Они двигались слишком быстро, с выверенной точностью, присущей обычно военным, и старались держаться в тени. «Это что, какой-то традиционный атрибут религиозной церемонии?» — подумал юноша.
Окинув взглядом собор, Джейсон увидел, что люди в чёрных рясах появились и возле других дверей и даже в огороженной части трансепта позади алтаря. Хотя монахи стояли, скорбно опустив головы в просторных чёрных капюшонах, они больше напоминали охранников или часовых.