Дюшка кивнул.
– Риз или Ризи?… Мне это больше нравится. Ризи – это нормально, это твое… А Венька – это реально к тебе не липло. Недаром я тебя пожизняк Бесом зову.
– Мне тоже Ризи больше нравится, – согласился Ризенгри.
Вокруг было спокойно и солнечно. Серая каменная кладка заброшенной фермы угрюмой лентой уползала вкось по склону холма, вдоль которого проходила старая лыжная трасса. Прохудившаяся пятнистая крыша бывшего коровника дрожала сквозь восходящие потоки воздуха в классическом стиле постимпрессионизма. Синие тени касались дырявого снега и черными угриками проваливались к земле. Елки, временно перебравшиеся на косогор, на солнышко, нежились в белых холодных лучах, проступая на горизонте грязными смазанными пятнами.
– А в меня ты можешь превратиться? – спросил Дюшка.
– Запросто.
– Ну да? Так, чтобы и в школе поверили?
– Элементарно. Родная мама не узнает. А если бы у меня были твои датчики…
Эта мысль пришла им в головы одновременно. Они ошалело уставились друг на друга и молчали, наверное, целую вечность.
– Знаешь, – попросил Дюшка, – ты бы не мог… На некоторое время. Пока меня не хватятся.
– Я впервые вижу такие штуковины, – покачал головой Риз. – Если бы их можно было где-нибудь достать, тогда – да, а так это безнадежная затея.
– Ты их можешь достать прямо из меня.
– Ну, в принципе, наверное.
– Попробуем?
– Клюшка, я не уверен.
– Давай, Бес!
– Тогда начнем с самого легкого.
Самым «легким» датчиком, с точки зрения Риза, был диск на запястье. Ризенгри залез в руку Дюшки и исследовал его еще раз более тщательно. Одна лапка диска была погружена в вену. Эта лапка была самая тонкая, вытащить ее не представило бы труда. Ризи постарался запомнить, на какую глубину она погружена, чтобы потом установить ее у себя точно так же. Две лапки служили держателями, с ними тоже проблем не должно возникнуть. А вот четвертая лапка оказалась странной: она тянулась вдоль нерва и раздваивалась на конце, причем один обрубок был гладким, а второй распушился наподобие одуванчика. С ним могли возникнуть затруднения.
– Ну, давай же! – торопил Дюшка. – Ты не волнуйся, я боли не боюсь. И кровь тоже видел.
– Что?
О том, что Клюшкину может быть больно, Ризенгри вообще забыл напрочь. Интересно, больно – это как? Ладно, неважно. Надо обдумать, как извлечь этот одуванчик. Может, с кусочком мяса? А что потом? Никогда, даже в раннем детстве, Ризенгри Шортэндлонг не мечтал стать врачом, тем более хирургом.
– Нет, Клюшка, я не смогу! – сказал он. – А вдруг тебе станет плохо?
И он вытащил руку. Дюшка сел на снег и закрыл глаза.
– Ты ничего не понимаешь, – сказал он. – Мне и так всю жизнь плохо. Вокруг меня нет ничего настоящего. Даже с Варей Ворониной что-то происходит. Она теперь сама не своя. Загипнотизировали ее, что ли? С ней точно поработали, стопроцентно. Я сразу почувствовал, только все верить не хотелось. Дома вообще кошмар. Мои родители заодно с этими, из управления. И учителя, и даже бабушка. У моих сестер любимая игра – друг дружке ногти выковыривать. Я им ничего не говорю, пусть себе, как хотят. Ну давай, Бес! Мне не станет плохо! Хуже, чем есть, все равно не будет, давай!
– Не могу.
– Трусишь?
– Нет, честное слово, нет! Просто это слишком сложно.
Вопрос Дюшки вызвал в памяти Риза его недавний разговор с сестрой. Неужели они там, на небе, могли заранее просчитать эту ситуацию? И Ризи, забыв, что он только что выдал Дюшке все, о чем его так просили умолчать, тихонько позвал:
– Джен!
Он еще ни разу в жизни не звал сестру на помощь. Если она не появится после всего того, что он тут натворил, он не станет обижаться.
– Джен, помоги мне!
Нет, она, конечно, больше не появится, и он этого вполне заслуживает. Но Джен появилась, сгустившись до состояния, когда брат мог ее видеть.
– Это совсем не то, что ты должен был сделать, милый! – сказала Джен.
– Знаю.
– Ты разговариваешь сам с собой? – удивился Дюшка.
Нормальным людям, как и обыкновенным мутантам, не дано видеть ангелов в тонком состоянии.
– Джен, пожалуйста. Я все делаю не так, я вообще урод, и, кроме того, я рассказал Дюшке про тебя и про Рона. Я рассказал ему про то, что он будет ангелом.
– Зачем?
– Не знаю. Но он не хочет быть ангелом. Он хочет попасть в биореактор. Ему нужно в Аффрику, а я не смогу без твоей помощи достать датчики.
– Я не буду тебе помогать.
– Ты обиделась, я знаю. Но ты же обещала, что всегда будешь помогать мне!
– Я не обиделась, и я не собираюсь тебя бросать. Но ты путаешь. Я никогда не обещала, что буду помогать тебе во всяких глупых затеях. Я обещала, что буду всегда стараться поступать так, чтобы тебе было лучше. А ты играешь в какие-то, извини, дурацкие, опасные игры.
– Это не игры, Джен! С этими штуковинами Клюшке не то что до Аффрики – до ближайшего города не добежать!
– Ему незачем туда бежать, Риз! Он хороший, добрый мальчик, и он станет ангелом, если никуда не убежит, а ты должен позаботиться о себе.
– Я. Не хочу. Заботиться. О себе. Джен. Мне не плохо и никогда не будет плохо, потому что я вообще не знаю, что это такое. Я хочу помочь Дюшке, потому что плохо ему. И я сделаю это, даже если все ангелы и все мутанты на свете будут против. Потому что он мой друг. Друг в том смысле, в каком это было принято у людей. Он человек, и он мой друг!
Когда Риз начал говорить, крошечный розово-белесый родничок сострадания затеплился, проснулся внутри него, а потом забился сильней и сильней и ближе к последним словам вырвался из головы мальчика тонким, но самостоятельным лучиком.
– Джен! Я хочу помочь Дюшке, Джен! – орал Ризенгри Шортэдлонг в пустое, с точки зрения Дюшки, пространство.
Джен молчала. Казалось, она была просто ошеломлена речью своего брата. А потом она вдруг широко улыбнулась, засветилась от счастья…
– Жалко, что я не могу видеть твою сестру, – со вздохом произнес Дюшка. – Вы с ней такие добрые. Я бы очень хотел опять поверить в то, что ангелы на самом деле существуют.
Лучи, исходящие от Дюшки Клюшкина, были несравненно более мощные, нежели еле уловимый лучик его друга. Казалось, что Дюшка просто кипит в потоках, сила и цветовая гамма которых постоянно меняются. Рон Э-Ли-Ли-Доу облегченно улыбнулся и мысленно передал Джен:
«Вот видишь, у него все-таки получилось! Ризи только что продемонстрировал типичные положительные человеческие качества в лучшем виде. Которые, кстати, вызвали ответную, тоже положительную реакцию. Конечно, все произошло совершенно не так, как мы планировали, но это неважно. Теперь мы можем поставить на рассмотрение вопрос о возможности трансформации мутантов четвертого порядка в ангелы. Твой брат будет первым. Только ничего пока ему не говори».