Выйдя из джипа, Кхамиси повесил на плечо двуствольную винтовку. В густом лесу инспектор предпочитал ее любому другому оружию, она могла остановить даже разъяренного слона.
Они начали спускаться по склону, путаясь в колючих зарослях цепкой корзиночной травы и уклоняясь от острых листьев кустарника. Сомкнувшиеся вверху кроны деревьев защищали от лучей солнца, бросая на землю глубокую тень.
Стояла необычная, напряженная тишина. Не щебетали птицы, не верещали обезьяны, молчание нарушали только жужжащие и стрекочущие насекомые. Кхамиси насторожился.
Доктор Фэрфилд достала карманное устройство спутниковой навигации.
Поискам помог усиливающийся запах гниющего мяса. Скоро нашелся и источник смрада — в тени лежала туша животного.
Самка черного носорога весила никак не меньше трех сотен фунтов. Экземпляр чудовищных размеров.
— Боже всемогущий! — воскликнула доктор Фэрфилд, прикрывая нос носовым платком. — Когда Роберто увидел труп с вертолета…
— На земле падаль всегда выглядит хуже, — кивнул Кхамиси.
Раздувшийся труп самки носорога лежал на левом боку. При приближении людей в воздух поднялось черное облако мух. Газы разложения разорвали брюхо, кишки вывалились наружу. Даже не верилось, что совсем недавно все они прекрасно умещались в брюшной полости животного. Кровавый след на земле свидетельствовал о том, что самый лакомый кусок хищники уволокли в густые заросли.
Покружив, мухи вновь опустились на труп.
Кхамиси перешагнул через недоеденный кусок печени. Заднюю ногу животного, казалось, одним движением вырвали из тазобедренного сустава. Какой же силой должны обладать челюсти того, кто сумел это сделать! Тут даже матерому льву пришлось бы немало потрудиться.
Одно щетинистое ухо носорога было откушено, глотка разорвана. Безжизненные черные глаза, широко раскрытые, будто застывшие в ужасе, в упор смотрели на подошедшего человека. Широкий язык вывалился из пасти, вокруг него растеклась лужица крови.
Над ноздрями самки, покрытыми пеной, круто вверх загибался кривой рог.
— Зверя убил не браконьер, — пришел к выводу Кхамиси.
Рог остался на месте, его не отпилили. А ведь именно он был главной причиной быстрого сокращения популяции носорогов. Порошком из носорожьих рогов, так называемым лекарством от эректильной дисфункции, или гомеопатической «Виагрой», до сих пор бойко торговали на азиатских рынках.
Прислонив винтовку к телу животного, доктор Фэрфилд присела по другую сторону туши, натянула резиновые перчатки.
— Непохоже, что самка родила.
— Значит, одним детенышем-сиротой меньше.
Биолог обошла тушу вокруг и вернулась к брюху. Не выказав ни малейшего признака брезгливости, оттянула кверху край разорванной брюшины и засунула руку внутрь.
Кхамиси отвернулся.
— Почему ее до сих пор не обглодали дочиста падальщики? — не отрываясь от работы, задумчиво проговорила доктор Фэрфилд.
— Уж очень много здесь мяса, — пробормотал Кхамиси.
Инспектор снова обошел тушу. Непривычная тишина усиливала полуденный зной. Женщина продолжала исследовать труп.
— Не думаю, что причина в этом. Тело лежит здесь с прошлой ночи, рядом с источником воды. Шакалы должны были растащить хотя бы внутренности.
Кхамиси еще раз осмотрел тушу, пристально изучил оторванную заднюю ногу, разорванное горло. Самку убил очень сильный и быстрый зверь… Волосы у инспектора на затылке встали дыбом. И куда подевались животные-падальщики?.. Прежде чем он успел снова впасть в задумчивость, заговорила доктор Фэрфилд:
— Детеныша мы потеряли.
— Что? — Кхамиси обернулся. — Вы вроде сказали, что самка не родила.
Доктор Фэрфилд выпрямилась, стянула перчатки и взяла в руки винтовку. Не отрывая взгляда от земли, биолог отошла в сторону от трупа. Кхамиси догадался, что она идет по кровавому следу: зверь вытащил из брюха самки самое лакомое и утащил, чтобы попировать без помех. О боже… Доктор Фэрфилд раздвинула нижние ветки кустов и обнаружила то, что неизвестный хищник извлек из брюха самки: детеныша. Хрупкое тельце было разорвано на куски.
— Думаю, детеныш был еще жив, когда его вырвали из тела матери. — Биолог указала на кровавые брызги. — Бедняжка…
Кхамиси отступил, вспомнив вопрос, который она задала чуть раньше: почему никто из падальщиков не поживился внутренностями мертвого животного? Ни грифы, ни шакалы, ни гиены… даже львы их не тронули. Доктор Фэрфилд права. Не могли звери оставить так много мяса мухам и червям. Что-то тут не так. Если только… Сердце глухо стукнуло в груди.
Если только хищник не скрывается здесь до сих пор.
Кхамиси поднял винтовку. Его внимание вновь привлекла неестественная тишина. Как будто весь лес застыл в страхе перед тем, кто убил носорога. Замерев на месте, инспектор чутко принюхивался, словно сам был зверем.
Он вырос в Южной Африке, хорошо знал местные суеверия и слышал немало россказней о таинственных чудовищах, населяющих джунгли. Ндалауо — воющий людоед из лесов Уганды; мбилинту — гиппопотам размером со слона из болот Конго; мнгва — мохнатый зверь, подстерегающий человека в прибрежных кокосовых рощах.
Однако в Африке мифы порой обретают плоть. Как, например, нсуи-фиси. Это пятнистое чудовище-людоед долго считалось вымыслом белых поселенцев Родезии, пока спустя десятилетия ученые не обнаружили таинственного убийцу. Им оказался новый вид гепарда, которому присвоили громкое таксономическое название Acinonyx rex.
В ту пору, когда Кхамиси изучал джунгли, он встречал упоминание таинственного чудовища, известного всей Африке. У него было много имен: дубу, лумбуа, керит, гетет. Одно лишь только имя, произнесенное вслух, вызывало у местного населения крики ужаса. Хищник, размером с гориллу, проявлял поистине дьявольские проворность, коварство и жестокость. Столетиями охотники — белые и чернокожие — пытались его выследить.
— Укуфа… — пробормотал Кхамиси.
— Что вы сказали?
Доктор Фэрфилд по-прежнему склонялась над мертвым детенышем.
Так зулусы называли чудовище, о котором говорили только шепотом на ночевках у костров и в краалях.
Укуфа. Смерть.
Он знал, почему мысль о чудовище пришла ему в голову именно сейчас. Пять месяцев назад старик из племени рассказывал, что видел укуфу совсем недалеко отсюда.
«Полузверь, полупризрак, с глазами полными огня!» — убежденно твердил старик.
Его рассказу поверили только старейшие соплеменники. Другие, подобно Кхамиси, насмехались над рассказчиком. Однако здесь, в тенистых зарослях…
— Нужно уходить, — решительно заявил инспектор.
— Но мы так и не выяснили, кто убил самку.
— Главное, что не браконьеры.