Все это настолько контрастировало с идеальным порядком в квартире Ладышева, что Катя не просто застыла на месте, она даже рот раскрыла. Вот он, классический образчик холостяцкой берлоги!
– Ты извини, я почти двое суток на работе был, гостей не ждал, – проворчал Андрей, раздумывая, куда бы ее усадить.
Выбор пал на одно из кресел, на котором покоились лишь грязная тарелка с вилкой да пустая чашка.
– Предупредила бы заранее, что заедешь. Я бы прибрался, – переставил он посуду на компьютерный стол, чудом узрев для нее свободное место. – Присаживайся, – и театрально смахнул пыль с обивки.
– Я по делу, Андрей. Ненадолго, не волнуйся. К тому же мне полезно взглянуть на типичную холостяцкую квартиру, дабы не разувериться в некоторых своих убеждениях.
– Это ты на Вадима намекаешь? – Заяц сгреб в сторону подушку с пледом и плюхнулся на диван. – Пардон, – поправил он разъехавшиеся полы халата. – Так он исключение из правил. Был им и остается. Уж сколько мы над ним подшучивали в студенчестве! Специально в дипломат бумажки подбрасывали – бесполезно. Все вычистит, выбросит, еще и салфеточкой проспиртованной протрет! – хохотнул он. – Шагу, бывало, не сделает, если обувь не начищена. Чистюля и педант в абсолюте! А истории болезни как писал? Как школьник! И почерк читабельный, не то что у всех! Полдня просидит, но все до единой мелочи впишет, ничего не упустит! А оперировал как? Любо-дорого смотреть! Все четко, как по нотам, без тени фальши! И при этом словно в каком-то экстазе! Эх, такого врача медицина потеряла! – вздохнул он. – Так что ты спросить хотела?
– Вот о том и хотела спросить. Почему он ушел из медицины? Что за история с умершей девушкой? Почему операция оказалась неудачной?
– А кто тебе сказал, что операция прошла неудачно? – тут же посерьезнел Андрей. – Аппендицит он удалил – не подкопаешься. Собственно, для него в те времена это была уже рядовая операция. Теоретически любой новоиспеченный доктор может ее выполнить, а уж Вадим тем более: он и студентом не вылезал из операционной.
– Тогда объясни, как так вышло? – взмолилась Катя. – Почему, по какой причине все тогда пошло не так? Как случилось, что он ошибся в диагнозе? Я ведь правильно поняла? Ведь именно это привело к осложнениям?
– А с какого такого перепуга ты вдруг этим заинтересовалась? – недоуменно посмотрел на нее Заяц. – Вадим не любит об этом вспоминать. Это же не он тебе рассказал?
– Не он, – призналась она. – Я тебе после объясню, но сначала ты расскажи мне о той операции. Пожалуйста.
– Ну, ладно… – неуверенно согласился он. – Что конкретно тебя интересует?
– Кто был тем гинекологом, который проморгал основную причину?
– Н-да, – нахмурился Андрей. – Знаешь ты больше, чем хотелось бы… Была такая «звезда» гинекологии – Валерия Гаркалина.
– Почему «звезда» и почему «была»? – решила уточнить Катя.
– А она и сейчас есть, – усмехнулся он. – Только фамилия другая. Работает начмедом в одной из больниц. А «звезда» – потому что для Вадима на ней тогда свет клином сошелся! – добавил он в сердцах и вдруг подозрительно глянул на гостью. – Он тебе о ней рассказывал?
– Нет, – снова честно призналась Катя.
– Тогда и я ничего не скажу больше. Почему бы тебе у него не расспросить?
– Потому что я должна узнать правду до того, как он прилетит из Франкфурта. Я хочу знать, как все было, шаг за шагом. Поверь, не из праздного любопытства. Есть причины.
– Тогда назови их, – категорично заявил Андрей.
– Хорошо… Скажем так, я знаю как минимум двух… даже трех людей, причастных к той истории, – туманно пояснила она.
– А подробнее?
Катя вздохнула. Судя по всему, больше она ничего не услышит, если не убедит собеседника, что для нее это важно.
– Я знакома с женщиной, которая тогда работала в мединституте. Профессор Ладышев когда-то закрыл ей диссертацию. Именно она приложила немало усилий, чтобы… появилась статья, в которой… в которой были искажены… вернее, на тот момент не искажены… Даже не знаю, как сказать…
– Понятно. У Сергея Николаевича всегда хватало врагов. Дальше можешь не объяснять, – Андрей задумался. – Мы с дедом были уверены, что кто-то специально подсунул эту информацию СМИ. И статья на сто процентов заказная. Знать бы, сколько той журналистке приплатили, – нахмурился он. – Удавил бы их собственными руками. А заодно и того, кто подложил эту газетенку с подчеркнутым заголовком на стол профессора. Неужели ты знаешь и ту журналистку?
– Нет, – опустила глаза Катя.
Пожалуй, рано было открываться Андрею. Да и как признаться?
Лицо залило краской.
– Я знаю женщину, которой погибшая девушка приходилась племянницей. Мы вместе работаем.
– Н-да… Мир тесен, – многозначительно хмыкнул он. – Если бы она призналась, что был аборт, жила бы до сих пор.
– Я тоже так думаю, – согласилась Катя. – Там ведь и дальше целая цепь трагических событий. Отец и мать ушли вслед за дочерью, не выдержали горя, – Катя, сделав над собой неимоверное усилие, подняла взгляд. – Расскажи, почему так получилось, что всю вину взвалили на хирурга? Как Гаркалиной удалось выйти сухой из воды?
– Элементарно! – зло ответил хозяин квартиры. – Много лет эта дамочка была любовницей одного замминистра, а потом и министра. Даже ребенка ему родила. Он ее и отмазал.
– А Вадим знал? – расширила она глаза.
– О министре? Нет, конечно. Одновременно обоим мозги пудрила. Вадим ее любил, а любовь, как ты знаешь, бывает зла. Лера одной из первых написала, что была категорически против операции.
– А она была против?
– Как же! – хмыкнул тот. – Еще и ассистировала! Я анестезию делал и ни слова возражения от нее не услышал. Сучка она. Собственно, если уж искать виновника в той истории, то начинать надо с нее. Не заметить последствий криминального аборта? Смешно… Да я уверен, что она даже не осматривала больную, поверила байке, что та девственница. Кстати, позже ее всем миром пытались спасти, две повторные операции сделали. И к хирургу, делавшему первую, претензий не было.
– И никому не пришло в голову проверить ее по части гинекологии?
– В том-то и дело! – тяжело вздохнул Андрей. – Патологоанатомы дали заключение, что септическая пневмония. Ну, ты же понимаешь, значит, инфекцию занесли во время первой операции, – пояснил он. – Сергей Николаевич усомнился, стал добиваться эксгумации, повторной экспертизы. А тут Вадима родственники больной едва не убили у подъезда, пришлось спрятать его в СИЗО, следом статья вышла. Короче, к тому времени, как судебные медики приехали из Москвы, профессор Ладышев уже умер. Прямо в рабочем кабинете скончался от инфаркта… Мой дед, тоже профессор, но биолог, завершал дело.
– Выходит, если бы не твой дед, никто бы и не узнал всей правды?
– Возможно. Он дружил с Сергеем Николаевичем много лет. Да и Вадима знал с пеленок, не верил в его вину. Надо сказать, выводы комиссии наделали много шума, – усмехнулся он. – Ладно, молодой доктор не разобрался в причинах, но ведь после него столько светил приобщилось к делу. Потому-то быстренько и спустили все на тормозах. С Вадима сняли обвинения. Только толку-то… В медицину он не вернулся. И вообще…