Грей оглянулся на нее.
Но она потерпела неудачу… они все потерпели неудачу.
11 часов 11 минут
Сьюзен витала в туманной дымке, словно грезила наяву.
У нее в мозгу бушевал пожар.
Подставив свое обнаженное тело прямым солнечным лучам, она переступила какую-то грань. Сьюзен чувствовала, что перестала быть собой – а может быть, наоборот, наконец стала собой, в такой степени, в какой этого не было прежде.
Ее засасывала пучина всплывших воспоминаний. Прошлое поднялось из потаенных глубин, давно считавшихся утраченными навсегда и недоступными. Воспоминания сплетались воедино, день ко дню, час к часу, образуя неразрывное целое. Прошлое снова оживало, но не отрывочными клочками, а целостной панорамой.
И Сьюзен вспоминала всю свою жизнь как одну сплошную цепочку: от давления на черепную коробку, когда она протискивалась из чрева матери… до ударов сердца сию минуту. Она ощущала прикосновение струек воздуха к своей обнаженной коже – все это записывалось в ее память, неизгладимое, добавляясь к остальному.
И все это находилось в переливающемся пузыре, подвешенном в воздухе.
А за его тонкой поверхностью… было что-то еще.
Но Сьюзен еще не была готова отправиться туда.
Она знала, куда сначала должна попасть.
Вниз.
После того как она закрыла эти пылающие глаза, паника у нее в голове погасла до тусклого свечения.
Она плавала между прошлым и настоящим, добавляя с каждым вдохом новые воспоминания, и вдруг в океан ее жизни медленно упали новые слова, произнесенные в двух шагах от нее.
«…достаточно было лишь подбросить балку недалеко от берега и наблюдать за последствиями… и тут наша больная случайно наткнулась на место действия. Вместе со своими спутниками. Первые люди, которые подверглись воздействию вируса…»
НЕТ.
По всему телу Сьюзен разлилась эта единственная нота.
Вся ее жизнь была сосредоточена в одном бесконечном мгновении между вдохом и выдохом. Она снова очутилась под водой, невесомая. Увидела почерневшую от времени деревянную балку, указательным пальцем торчащую из песка. К ней вернулись те самые мысли, которые возникли у нее тогда, словно она по-прежнему находилась в том море. Тогда она решила, что килевую балку освободило землетрясение, а может быть, недавняя волна цунами смыла песок, обнажая ее.
Теперь Сьюзен знала правду.
Балка была подброшена. Сознательно. Для того чтобы убивать.
Она вспомнила, с каким восторгом рассказывала о своей находке мужу, обожавшему осматривать обломки затонувших кораблей. Воспоминание о нем заполнило все ее органы чувств.
Грегг…
Теперь Сьюзен знала правду. Знала, почему он погиб. И эта правда жгла ее огнем.
11 часов 12 минут
Лиза прижалась к Грею, обхватившему ее за плечи. Она не отрывала взгляда от нацеленных вниз винтовок. Насер что-то говорил, но она ничего не слышала, погруженная в сознание собственной вины. Грей внезапно вздрогнул. И Лиза вернулась к действительности.
Сьюзен, сидевшая у края колодца, медленно подняла голову. Ее светлые волосы рассыпались, открывая лицо, искаженное в безумной ярости. Внимание боевиков Насера по-прежнему было приковано к своему командиру. Лиза увидела, как у Насера за спиной мягкое свечение кожи Сьюзен вспыхнуло ярче.
Ее глаза зажглись внутренним огнем.
Должно быть, Насер что-то почувствовал и начал оборачиваться.
Лиза не заметила движения Сьюзен. Вот только что она сидела, обмякнув, на обломке алтаря – а в следующее мгновение уже обвила руками Насера, прижимая его к себе в интимных объятиях. У него из глотки вырвался нечеловеческий вопль. От него повалил дым.
Один из боевиков, опомнившись, ударил прикладом Сьюзен. Та мотнула головой, разжимая объятия.
Продолжая вопить, Насер оттолкнул ее от себя.
В колодец.
– Сьюзен! – закричала Лиза.
Сьюзен находилась рядом с веревкой, с помощью которой подрывники спускали вниз свое оборудование. Она непроизвольно протянула руку, хватаясь за веревку. Но сил у нее не было. Сьюзен заскользила вниз по веревке, слишком быстро. В прямых лучах солнечного света вспыхнули капельки едкой кислоты, покрывавшие ее кожу, что вызвало в синтетическом материале веревки какую-то химическую реакцию. Веревка задымилась и стала плавиться. Сьюзен неудержимо скользила вниз, практически в свободном падении.
Никто не осмелился ее ухватить.
Метнувшись в сторону, Грей сорвал с каменного лица кусок брезента и швырнул один конец Ковальски. Тот понял его без слов.
Перегоревшая веревка лопнула.
Сьюзен бесформенной кучей полетела вниз, лишившись сознания.
Грей и Ковальски поймали ее, но все же под весом ее тела брезент вырвался у них из рук, и она упала на пол. Грей быстро оттащил ее на куске брезента от прямого солнечного света, и на виду остались одни ноги. Он опустился на корточки рядом с ней.
Насер закричал. Он стоял на четвереньках, и его обугленная щека продолжала дымиться. Обнаженные руки напоминали кусок вареного мяса, окровавленные и покрытые слизью.
– Мне нужна эта стерва! Шатаясь, Грей шагнул в круг света.
– У нее сломана шея! Она мертва!
У Насера на лице отобразилась война противоречивых чувств, завершившаяся выражением безумной ярости.
– В таком случае вы все сгорите здесь живьем! – Он откатился от края колодца.- Подрывайте все к черту!
Грей махнул рукой остальным:
– Назад… прячьтесь!
Лиза послушно отползла в тень.
Прогремели выстрелы, и сверкнули искры, выбитые пулями из камня.
Лиза бросила взгляд на заложенную взрывчатку. Электрический детонатор лежал на открытом месте, так, что его было не достать. Осмелившегося приблизиться к нему ждала верная смерть.
Грей тащил на куске брезента обмякшее тело Сьюзен.
– Всем за колонны! Они обеспечат хоть какую-то защиту. Пригнитесь как можно ниже, закройте голову и лицо!
Все рассыпались в разные стороны.
Колонн четыре, их шестеро.
Грей потащил за собой Сьюзен.
Лиза сжалась в комок за колонной из песчаника вместе с папским прелатом. Тот прижал ее к полу, прикрывая собственным телом. Лиза положила руку на колонну. Каменный столб имел в поперечнике три фута. Лиза понятия не имела, какой силы будет взрыв. Она повернулась к Вигору:
– Святой отец, колонна нас защитит?
Вигор пристально посмотрел ей в лицо и ничего не ответил.
В кои-то веки Лизе захотелось, чтобы священник солгал.