– Сейхан?
Закончив переодеваться, молодая женщина не сказала ни слова и шагнула к двери. Она не хотела даже поворачиваться и все-таки обратилась к Грею с последней, произнесенной еле слышно просьбой, бросив ему спасательную веревку:
– Верь мне, Грей. Хоть самую малость. Я это заслужила. Прежде чем он успел ответить, Сейхан вышла из палаты.
За ней захлопнулась дверь.
«Верь мне…»
«Да сохранит меня Господь, я ей верю».
Он приподнялся в кровати. Все лицо его ныло, один глаз уже заплыл.
Прошло пятнадцать минут. Достаточно для того, чтобы Сейхан успела бежать.
Наконец Пейнтер толкнул дверь и вошел в палату.
– Вы все записали? – спросил Грей.
– Микрофон не пропустил ни единого слова.
– Неужели Сейхан сказала правду? Нахмурившись, Пейнтер оглянулся на дверь:
– Она законченная лгунья.
– А может быть, ей не остается другого выхода. Если она хочет выжить в самом сердце «Гильдии».
Пейнтер расстегнул наручники.
– Так или иначе, пассивный датчик, имплантированный во время операции на животе, позволит нам отслеживать все ее передвижения.
– А что, если этот датчик обнаружит «Гильдия»?
– Он выполнен из полимерной пластмассы, невидим в рентгеновском излучении. Его невозможно обнаружить.
«Если только не разрезать Сейхан живот». Грей встал.
– Это большая ошибка. И вы сами это понимаете.
– Только при таком условии правительство согласилось отпустить эту террористку на свободу.
Грей вспомнил глаза Сейхан, смотрящие на него в упор.
Он понял две истины.
Сейхан не лгала.
И даже сейчас ей было еще очень далеко до свободы.
11 августа, 8 часов 32 минуты
Такома-Парк, штат Мэриленд
– Реставраторы постарались на славу,- заметил Грей.
Его отец провел по капоту «тандерберда» тряпочкой, смоченной полирующим средством. Кабриолет вытащили из лощины и увезли на эвакуаторе. Пейнтер договорился, чтобы «тандерберд» восстанавливали в лучшей авторемонтной мастерской округа Колумбия. Джек Пирс получил машину на прошлой неделе, но Грей впервые увидел ее только сейчас.
Отойдя от «тандерберда», отец подбоченился, любуясь своей работой. Он был в перепачканной машинным маслом футболке и длинных шортах, открывающих его новую ногу – еще одну любезность «Сигмы», разработанный УППОНИР протез, внешне неотличимый от настоящей ноги. Однако сейчас отца занимала не нога.
– Грей, что ты думаешь по поводу новых колес? По-моему, они не идут ни в какое сравнение с моими прежними «Келси».
Подойдя, Грей остановился рядом с отцом. На его взгляд, колеса выглядели так же.
– Ты прав,- тем не менее согласился он.- Полное фуфло.
– Гм… – неопределенно промолвил отец. – Но они достались задарма. Этот твой Пейнтер проявил настоящую щедрость.
Грей почувствовал, куда клонит отец.
– Папа…
– Мы с матерью обо всем переговорили,- сказал Пирс-старший, продолжая разглядывать колеса.- Мы считаем, тебе следует остаться в «Сигме».
Грей почесал затылок. У него в кармане уже лежало заявление об увольнении. Возвратившись из Камбоджи, он застал отца в больнице, с грудью, обожженной выстрелами из «тазе-ра». У матери была в гипсе рука – она сломала запястье. Но самым страшным был огромный черный синяк у нее под глазом.
И во всем этом виноват был он один.
В больнице Грей едва не рехнулся от нахлынувших вновь переживаний за мать с отцом.
Какую защиту сможет он предложить своим родителям, если и дальше будет работать в «Сигме»? Несомненно, «Гильдии» известно, кто он такой, где найти его родных. И единственный способ обеспечить их безопасность – это уйти с работы. Пейнтер напрасно пытался убедить Грея в том, что «Гильдия» оставит его в покое. Примитивная месть не входит в число тех методов, которыми действуют террористы. Пейнтер заверил Грея в том, что в будущем в его отсутствие родители будут находиться под надежной защитой.
Но порой будущее неожиданно врывается на мотоцикле, падающем на дорожке перед домом. И застраховаться от этого невозможно.
– Грей,- продолжал отец,- ты занимаешься очень важным делом. И тебя не должна останавливать забота о нас.
– Папа…
Джек Пирс поднял руку, останавливая сына:
– Я сказал свое слово. Решение принимать тебе самому. А я должен решить, оставлять эти колеса или нет.
Грей развернулся, собираясь уходить.
Отец схватил его за плечо и привлек к себе в неловком объятии. Крепко прижав сына к груди, он чуть отстранил его от себя.- А теперь сходи посмотри, что сожгла на завтрак наша мать.
Пройдя к двери на кухню, Грей столкнулся с матерью.
– Грей, я только что говорила по телефону с Кэт. Она сказала, что ты собирался заехать к ней сегодня утром.
– Перед тем как отправиться на работу. У меня остались кое-какие вещи Монка. И папа согласился одолжить мне свой «тандерберд», чтобы я вечером свозил Кэт по делам.
– Знаю, что похороны состоятся только через два дня, но у меня есть пироги. Ты их не захватишь?
– Пироги? – с опаской спросил Грей.
– Не беспокойся, я купила их в соседней пекарне. Да, и еще купила игрушки для Пенелопы. А также такой красивый свитер со слониками и…
Грей молча кивал, понимая, что рано или поздно мать умолкнет.
– Ну как Кэт, держится? – наконец спросила она. Грей покачал головой:
– Бывают дни получше, бывают похуже. В основном похуже.
Мать вздохнула.
– Возьми пироги. Когда я видела Кэт в последний раз, она была тощей как спица. Бедная девочка.
Вскоре в руках у Грея оказался бумажный пакет с упакованными в коробки пирогами. Он прошел через дом к переднему крыльцу. Там стояли коробки, в которых лежали вещи Монка, из его шкафчика, а также то немногое, что хранилось у Монка дома.
Кроме того, Грею предстояло отвезти одну коробку в похоронное бюро. Райдер Блант вернул протез Монка. Для того чтобы его освободить, ему пришлось распилить стойку крыла. Кэт отказалась даже взглянуть на протез. И Грей ее не винил. Но она попросила, чтобы протез положили в пустой гроб, который должен был быть опущен в могилу на Арлингтонском мемориальном кладбище. Все родные и близкие собирались положить в гроб что-нибудь памятное.
Грей выбрал компакт-диск с любимым фильмом Монка. Тот забыл его у Грея дома после одной вечеринки с пиццей и попкорном. «Звуки музыки». Монк знал слова всех песен и подпевал актерам, качая Пенелопу на коленях. Глядя на диск, Грей подумал, что у Монка было самое большое сердце на свете.