Гассан был отведен в кабинет султана.

– Исполнил ли ты, Гассан-бей, поручение, которое я возложил на тебя сегодня ночью по возвращении во дворец? – спросил его султан.

– Приказание вашего величества исполнено, я явился с докладом из дворца принца Мурада, – отвечал Гассан.

– Ночью мушир принес известие о смерти принца.

– Мушир слишком поторопился сообщить о смерти принца, не дождавшись результатов его болезни, – продолжал Гассан-бей. – Действительно, принц Мурад внезапно захворал вечером и больше часа пробыл без помощи в борьбе со смертью. Затем судорожным движением он опрокинул стол, где стоял колокольчик. Шум дошел до передней, и новый камердинер поспешил в спальню принца. Он нашел его на ковре со всеми признаками тяжкой болезни и прежде всего позвал мушира Чиосси.

– Тот ли это мушир, что приходил сюда ночью?

– Точно так, ваше величество.

– Мне помнится, к принцу был командирован другой мушир.

– Мушир Изет. Вчера после обеда он скоропостижно умер от колик во дворце принца.

– И принц также заболел? Странный случай. Говори дальше.

– Новый мушир, войдя к принцу, прежде всего велел перенести его на кровать, в это время принц был в состоянии изнеможения, очень похожем на смерть, и Чиосси, послав за лейб-медиком, сам поспешил сюда объявить о смерти принца.

– Я очень рад, что известие это оказалось ложным.

– Благодаря искусству врача, принявшего все необходимые меры к спасению, принц немного оправился и подает теперь надежды на выздоровление.

– Пусть в награду выдадут лейб-медику принца тысячу дукатов из моей шкатулки! – воскликнул султан. – Я не хочу смерти принца и его братьев, пусть не говорят, что я нарушил свою клятву.

– Хотя светлейший принц и впадал еще раз в оцепенение, но сегодня утром врачу удалось наконец устранить опасность.

– Значит, принц спасен?

– Светлейший принц изволил заснуть, и лейб-медик уверил меня, что наступил решительный перелом болезни и дело идет к выздоровлению.

– Говорил ли ты с новым муширом?

– Точно так, ваше величество.

– Что можешь ты сказать о нем?

– С позволения вашего величества, я предпочитаю молчать.

– Высказал ли ты принцу мое соболезнование?

– Меня до него не допустили, но я поручил сделать это врачу.

– Я доволен твоим докладом. Теперь я сообщу тебе одну новость, которая, надеюсь, обрадует тебя. Я прощаю принцу его проступок, тебя же перевожу из его штата в свой и предварительно жалую тебя своим личным адъютантом и секретарем.

– Милость вашего величества слишком велика! – воскликнул Гассан, бросившись на колени.

Султан в знак своей особой благосклонности дал ему поцеловать свою руку, чего до сих пор он никогда не делал по отношению ни к одному из сановников.

– Ты сегодня же вступишь в исполнение своей обязанности, – продолжал султан, – и я желаю, чтобы ты бессменно находился при моей особе. В будущем тебя ждет назначение пашой или великим шейхом, если ты только оправдаешь мои ожидания. Надеюсь иметь в тебе верного и самоотверженного слугу. Кто с радостью хотел умереть за принца Юсуфа, тот, надеюсь, всем пожертвует и за своего господина и повелителя. Они все должны бы быть такими, – продолжал султан, указывая на приемную, – и все прикидываются готовыми умереть из преданности и верности ко мне, но боюсь, что если дело дойдет до этого, то ни один из них не пожертвует за меня своей жизнью, как ты хотел пожертвовать своею за принца.

– Я постараюсь оправдать доверие и заслужить благосклонность вашего величества, – отвечал Гассан дрожащим от волнения голосом.

– Я хочу дать тебе новое доказательство своего доверия, удостоив тебя еще одного поручения, – продолжал султан. – Я хочу приказать тебе арестовать ту пророчицу в доме софта, слова которой ты уже слышал. Но сначала ты должен допытаться, что это за личность. Разузнай хорошенько обо всем и сообщи мне.

– Приказание вашего величества будет в точности исполнено.

– Теперь позови ко мне сюда гофмаршала.

Гассан бросился исполнять приказание султана. Гофмаршал был очень удивлен, что султан дал это поручение бею. С низким поклоном он вошел в кабинет султана.

– Я только что пожаловал Гассан-бея моим бессменным адъютантом и секретарем, – обратился Абдул-Азис к гофмаршалу, – и потому объяви всем маршалам и камергерам, что Гассан-бей имеет право без доклада входить в мои покои. Это моя воля. Ступайте.

Гофмаршал и Гассан были отпущены.

Новое светило взошло при Константинопольском дворе – Гассан-бей стал явным любимцем султана, яснее всего доказывало это всем то обстоятельство, что он мог без доклада входить в покои султана, чем не мог похвастаться ни один сановник. Гассан невольно улыбался, замечая внезапную перемену придворных в отношении к нему. Все сразу стали к нему почти раболепно ласковы и преданны, и придворные чиновники, которые до сих пор высоко поднимали перед ним головы, внезапно стали считать за честь осведомиться о его здоровье. Скоро повсюду узнали, что он сделался новым фаворитом.

XX. Ложное известие

Нападение укротителя змей на грека произошло во мраке и притом так быстро, что он насилу пришел в себя, хотя он не так легко терял присутствие духа. Лаццаро твердо надеялся на то, что укротитель змей обратит внимание на его спутника и только по ошибке схватил его самого. Все это произошло так быстро и неожиданно, что греку не пришлось даже обороняться. Когда же он пришел в себя, то был в глубоком мраке, царившем между деревьями. Он попробовал обороняться и произнести несколько слов, но страшные удары кулака укротителя змей лишили его речи, а вслед за тем и чувств.

Когда Лаццаро пришел в себя, он еще лежал в стороне от дороги между деревьями. Уже рассветало. В голове его была такая путаница, что он сначала не мог собраться с мыслями, и прошло много времени, прежде чем он вполне оправился и припомнил случившееся. Он с трудом поднялся.

Старого укротителя змей, который угостил его вместо принца ударами кулака, и след простыл, принц Юсуф тоже давным-давно ушел. Черты укротителя змей напоминали ему кого-то, но он не мог вспомнить, на кого тот походил. Но Лаццаро не приписывал ошибку дурному умыслу старого укротителя змей, а считал ее следствием темноты, царившей вблизи деревьев. Он говорил себе, что старика самого за то постигло чувствительное наказание, потому что в то время, как у принца Юсуфа он, без сомнения, нашел бы значительную сумму, теперь он остался без прибыли, так как карманы Лаццаро остались нетронутыми. Он нашел в них все свои наличные деньги.

Мало-помалу он оправился от нападения, и хотя голова его болела еще во многих местах, однако его здоровая натура быстро преодолела последствия ночи. Он поклялся при встрече со старым укротителем змей Абунецем воздать ему примерное наказание за его ошибку и попробовал встать, чтобы добраться до ближайшей цистерны. Это оказалось труднее, чем он думал. Он неоднократно падал на траву и на мох, прежде чем снова был в состоянии твердо держаться на ногах. Затем он дотащился до находящейся близ развалин цистерны и освежил водой голову. Вода принесла облегчение, он чувствовал только сильную боль в голове, и в то время, как к нему совершенно вернулись силы, он уже начал строить планы на день.