Иного ответа она дать не могла.
* * *
В один из дней Лара сказала:
– Говард, ты знаешь, какую сумму мы тратим в месяц на оплату труда уборщиц, глажку постельного белья и мойку окон?
– Подобные расходы закономерны. Они, так сказать, продукт территории.
– Тогда давай купим эту территорию.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы должны учредить дочернюю компанию. Будем оказывать такого рода услуги самим себе и другим дивелоперам.
Идея оказалась на удивление здравой. Прибыли подскочили.
* * *
Говард кожей чувствовал: Лара окружила себя непроницаемой стеной. Стоя к ней ближе всех, он тем не менее ни разу не слышал, чтобы Лара хотя бы словом обмолвилась о своих родственниках или о своем прошлом. Складывалось впечатление, что она выросла в пустыне, как вырастает цветок из занесенного ветром семечка. В самом начале совместной работы Келлер всячески опекал неопытного партнера, однако теперь любые решения Лара принимала самостоятельно. Ученик превзошел учителя.
Препятствий для нее просто не существовало. Приступая к осуществлению проекта, Лара превращалась в сгусток воли, и остановить ее было уже невозможно. Абсолютно во всем признавая только превосходную степень, она отлично знала, к чему стремится, и с неженским упорством достигала поставленной цели.
Поначалу многие сотрудники-мужчины наивно пытались воспользоваться тем, что считали своими преимуществами. Никогда прежде им не приходилось быть в подчинении у женщины, и какое-то время сложившаяся ситуация их даже забавляла. Когда Лара уличила одного из бригадиров в приписках – парень закрывал наряды на невыполненную работу, – она перед строем подчиненных разоблачила мерзавца и вышвырнула его вон. Когда в шесть утра рабочие приходили на площадку, она, босс, уже ждала их там. Это воспринималось как воинствующий сексизм. Когда Лара находилась рядом, они, улучив момент, хорошо слышимым шепотом обменивались скабрезными анекдотами:
– Парень на пляже видит, как девушка, настоящая Афродита, пробует ногой воду. «Эй, красавица, вода холодная?» И в ответ: «Я – б..дь, а не термометр»...
– Дочь спрашивает у матери: «Если он кончит мне в рот, я получу ребенка?» «Нет, – говорит та, – за это ты получишь золотую цепочку»...
Отдельные смельчаки позволяли себе недвусмысленные жесты. Пару-тройку раз кто-нибудь, проходя мимо, «случайно» задевал пятерней ее высокое бедро.
– Ох, мэм, извините!
– Ничего страшного. Пойди в кассу и скажи, что я дала тебе расчет.
Забавы оказались нешуточными. Игривость уходила, ее место занимало уважение.
Однажды, проезжая вместе с Говардом по Кедзи-стрит, Лара заметила скромный торговый квартал – десяток мелких магазинчиков. Нога ее вдавила в пол машины педаль тормоза.
– Какая бессмысленная трата земли! Здесь должно стоять что-то солидное. Эти лавки все равно не приносят никакого дохода.
– Согласен, но проблема в том, что тебе вряд ли удастся скупить их все. Какой-нибудь владелец наверняка заупрямится.
– Посмотрим.
– Лара, если даже хотя бы один человек не захочет продать свое дело, ты попадешь в идиотское положение. Представь, ты купила полтора десятка лавок, а прихоть некоего самодура не даст тебе построить то, что ты задумала. К тому же, прознай владельцы о твоих планах, цены взлетят до небес!
– Значит, мы не будем поднимать шума. – В голове Лары уже начала складываться стратегия. – С каждым из хозяев поговорит свой человек.
– Знакомо, знакомо! Но стоит просочиться неосторожному слову, и все пойдет насмарку.
– Хорошо, удвоим бдительность. А пока нужно составить общую картину.
* * *
В квартале на Кедзи-стрит насчитывалось около дюжины лавок: булочная, скобяная, парикмахерская, небольшой магазин одежды, портновская мастерская, аптека, кофейня, лавка мясника и два-три бара.
– Помни, – предупредил Лару Келлер, – один несговорчивый торговец может испортить все.
– Не беспокойся. Я найду с ними общий язык.
* * *
Неделю спустя в крошечную парикмахерскую, где стояло всего два кресла, зашел мужчина. Хозяин, лениво перелистывавший старый журнал, поднял голову:
– Желаете подстричься, сэр?
Мужчина приветливо улыбнулся:
– Нет. Я, видите ли, только что приехал, хожу, осматриваю город. В Нью-Джерси у меня тоже была парикмахерская, но жена захотела перебраться поближе к матери. Надеюсь найти заведение по карману.
– Здесь в округе я единственный парикмахер, и продавать свое место не собираюсь.
– Когда речь заходит о деньгах, продать можно все, не так ли? Если, конечно, цена устроит. Сколько, по-вашему, оно стоит? Тысяч пятьдесят? Шестьдесят?
– Что-то около этого, – согласился хозяин.
– Я однозначно решил заняться старым бизнесом. Слушайте, готов заплатить вам семьдесят пять тысяч долларов.
– Нет. Забудьте об этом.
– Сто.
– Знаете, сэр, я не...
– Оборудование можете оставить у себя. Парикмахер задумался.
– Сто тысяч долларов, и я оставляю себе кресла, зеркала, ножницы?..
– Да. Мне они не нужны.
– Я должен посоветоваться с супругой.
– Разумеется. Загляну к вам завтра.
Через два дня парикмахерская была продана.
– Один – ноль в нашу пользу, – сказала Лара.
Затем наступил черед булочной. Заправляли ею муж и жена. Печь, что стояла в задней комнате, наполняла домик ароматом свежего хлеба. Зашедшая купить пару круассанов дама вступила в разговор с хозяйкой:
– После смерти мужа я получила приличную страховку. Мы с ним тоже пекли хлеб – во Флориде. Я бы с удовольствием купила ваш магазин.
– Мы с женой к нему так привыкли, – произнес, снимая белый фартук, мужчина. – Нет. Мысль о продаже нам и в голову не приходила.
– Допустим, она появилась у вас только сейчас. Сколько бы вы запросили?
– Ну... – Было видно, что хозяин колеблется. – По меньшей мере семьдесят пять тысяч.
– Вот что, я дам вам сто.
В глазах мужчины сверкнуло изумление.
– Это серьезно?
– Серьезнее не бывает.
На следующее утро Лара сказала:
– Два – ноль.
Остальные сделки прошли так же гладко. Под видом портных, фармацевтов, барменов в заведения заходили люди и договаривались о покупке. В течение полугода Лара приобрела все лавки. Архитекторы приступили к разработке планов нового строительства.
– Похоже, мы победили, – торжествующе заявила Лара Келлеру.