– Пока неизвестно. Мистер Адлер находится в госпитале.
– Вылетаю.
* * *
Когда шесть часов спустя Лара вошла в приемный покой госпиталя, навстречу бросился потрясенный Говард Келлер.
– Что, в конце концов, произошло? – Голос ее дрожал от волнения.
– По-видимому, напал грабитель. Мистер Адлер едва успел выйти из «Карнеги-холл». Его обнаружил полицейский патруль, без сознания.
– Что говорят врачи?
– Перерезаны связки. Филипп уже пришел в себя, только очень подавлен.
Бесконечными коридорами они прошли в отдельную палату. Филипп лежал под капельницей.
– Фил... Фил!
Голос доносился из неясной пелены. Филипп раскрыл глаза. Возле кровати стояли Лара и Говард Келлер, фигуры их двоились.
– Что со мной произошло? – Рот его пересох, слова давались с трудом.
– На тебя напали, – сказала Лара, – но не волнуйся, все будет хорошо.
Он шевельнул головой, перевел взгляд на левое запястье. При виде плотной марлевой повязки мгновенно сработала память.
– Нож был очень острым... Глубоко?
– Не знаю, милый. Не волнуйся, сейчас подойдет врач.
– В наши дни врачи творят чудеса, – успокаивающе прогудел из угла Келлер.
На Филиппа неудержимо наваливался сон.
– Я же отдал бумажник... Зачем нужно было уродовать мою руку... – уже почти невнятно пробормотал он. – Зря он... руку...
* * *
Когда через два часа в палату ступил доктор Деннис Стэнтон, выражение его лица объяснило Филиппу все.
– Скажите мне правду, доктор. Я имею на это право.
Хирург вздохнул.
– Боюсь, новости не очень хорошие, мистер Адлер.
– Говорите.
– Перерезаны сухожилия, поэтому кисть останется неподвижной. Повреждены также нервы, здесь и здесь. – На собственном запястье Стэнтон показал, где именно. – Это влечет потерю чувствительности. Первое нервное окончание обслуживало большой, указательный и средний пальцы, второе – всю кисть.
Филипп прикрыл глаза, от отчаяния было трудно дышать. Прошло не менее минуты, прежде чем он смог заставить себя пошевелить языком.
– Другими словами, мне... Я никогда уже не сумею пользоваться левой рукой?
– Да. Благодарите судьбу, что остались живы. Нож грабителя рассек артерию, и вам по идее полагалось истечь кровью. Шов на ране состоит из шестидесяти стежков, сэр.
– Господи, неужели ничего нельзя сделать?
– Кое-что. Можно вживить имплантант, и со временем рука освоит некоторые движения. Подчеркну: весьма ограниченное их количество.
Лучше смерть, подумал Филипп.
– Когда порез начнет заживать, вы будете испытывать мучительную боль, мистер Адлер. Разумеется, вам введут анестетики. Рано или поздно боли прекратятся, гарантирую.
Только не боль, взмолился он в душе. Только не боль!
От кошмара, который ждал впереди, было некуда спастись.
* * *
Через сутки в палату вошел следователь. Детектив старой закалки, в свои шестьдесят лет Сол Манчини видел картины и пострашнее.
– Лейтенант Манчини. Поверьте, мне искренне жаль, мистер Адлер. Уж лучше бы вам сломали ногу, сэр. Я имею в виду...
– Я понял, что вы имеете в виду, – оборвал его Филипп.
Раздался стук в дверь. На пороге возникла фигура Говарда Келлера.
– Лара... не здесь? – При виде незнакомого человека Говард запнулся. – Ради Бога, извините!
– Она где-то рядом, – сказал Филипп. – Говард, это лейтенант Манчини.
Детектив окинул вошедшего пристальным взглядом.
– Ваше лицо кого-то мне напоминает. Мы не встречались?
– Думаю, нет, сэр.
Брови Манчини дрогнули.
– Говард? Не Говард Келлер? Эй, вы же играли в бейсбол! В Чикаго?
– Было, было. Но как вы...
– Я провел один сезон в составе молодежной сборной. До сих пор помню ваши передачи! Тренеры прочили...
– Прочили. Еще раз извините. Дождусь Лару в коридоре. – Келлер вышел.
Манчини вновь повернулся к Филиппу:
– Вы успели рассмотреть нападавшего?
– Белый мужчина крупного телосложения, чуть выше шести футов, возраст – около пятидесяти.
– Сумеете его опознать?
– Да.
Да. То лицо я уже никогда не забуду.
– Мистер Адлер, я мог бы предъявить вам несколько фотоснимков, но, полагаю, это будет пустой тратой времени. Видите ли, вы стали жертвой примитивного уличного грабежа, каких в городе происходит десятки тысяч. Если преступника не берут по горячим следам, его уже не находят. – Манчини вытащил из кармана куртки записную книжку. – Что у вас пропало?
– Бумажник и часы.
– Марка часов?
– «Пьяже».
– Были у них какие-то отличительные особенности? Скажем, гравировка?
Ларин подарок. Конечно!
– Да. На крышке надпись: «Филиппу – от Лары, с любовью».
Следователь записал.
– Мистер Адлер... Поймите, я должен задать этот вопрос. Вам приходилось видеть этого человека раньше?
Филипп удивленно покачал головой.
– Видеть его раньше? Нет. Где?
– Не знаю. – Манчини сунул книжку в карман. – Что ж, посмотрим, что удастся выяснить. Вам здорово повезло, мистер Адлер.
– Неужели? – не скрывая горечи, спросил Филипп.
– Да. В Нью-Йорке орудуют банды громил, на уличный разбой у нас просто не остается времени. Дело в том, что мой босс преклоняется перед вашим талантом. Он поклялся сделать все, чтобы разыскать этого негодяя. Я разошлю описание бумажника и часов всем нашим агентам, они обойдут ломбарды и скупщиков краденого.
– Если его поймают, я получу назад свою левую руку?
– Как вы сказали?
– Нет-нет, не обращайте внимания.
– Всего доброго, мистер Адлер. Поправляйтесь. С вами свяжутся.
* * *
В коридоре Манчини поджидали Лара и Говард Келлер.
– Вы хотели меня видеть, лейтенант? – спросила Лара.
– Да. Всего на пару вопросов. Миссис Адлер, у вашего супруга есть враги?
Она нахмурилась:
– Враги? Но откуда?
– Какой-нибудь коллега, которого извела зависть? Или ревнивый соперник?
– На что вы намекаете? Разве речь идет не об обычном уличном грабеже?