– Я хотел бы попросить вас об одной услуге, – начал я. – Не могли бы вы навести справки о женщинах, которые пропали без вести в Андерслёве или где-нибудь поблизости? Даже если это произошло несколько десятков лет назад. И потом… нет ли у вас знакомых в секс-клубах?
– В Андерслёве есть бордель, – отвечал Арне. – Вагончик на пустыре, возле железной дороги. Там, я слышал, работают русские женщины.
– Меня интересует другое. БДСМ, то есть специфический секс, а не обыкновенный, ванильный.
– Ванильный?
– Да, он так называется.
– Хорошо, я спрошу, – пообещал Арне. – А теперь можно я посплю?
Официант принес заказ, и я пожелал Арне спокойной ночи.
Я предупреждал, чтобы они не пережарили, но стейк оказался сухим и пах горелым. Покончив с ним, я просидел еще некоторое время с бокалом красного вина, после чего расплатился и поскакал наискосок через Сорок четвертую улицу в «Уголок Джимми». Короткой пробежки под дождем хватило, чтобы насквозь промочить ботинки и брюки до колен.
Попивая «Хайнекен», я поглядывал на дверь. Вскоре мужчина с краю барной стойки выпустил из объятий женщину, небрежно бросил перед барменом кучу разноцветных купюр и одним глотком выпил то, что оставалось в бокале. Его подруга в последний раз пригубила вино, мужчина подобрал валявшийся на полу портфель, и оба направились к выходу. У двери влюбленные задержались, достали зонт, в который вцепились одновременно, пытаясь раскрыть.
И это у них получилось.
– Дверь! – крикнул кто-то из зала, и в баре появилась Бренда Фарр.
Я сразу ее узнал. Вошедшая заняла место, на котором только что сидела женщина с элегантным шарфом. Первым делом она влила в себя оставшееся в бокале вино и испуганно огляделась. Перекинувшись несколькими фразами с барменшей, насколько я понял – о погоде, женщина скинула с себя прозрачный дождевик с надписью «Нью-Йорк таймс», отряхнулась и кивнула: «Как обычно».
Я вскочил, подошел к даме и спросил разрешения сесть рядом. Сказал, что за «как обычно» сегодня плачу я.
– И что вам надо? – удивилась она.
Возможно, когда-то она была мила и красива, однако много воды утекло с тех пор. Время не пощадило мою собеседницу, выглядела она потасканной и старой. В ее глазах читалось не любопытство, а беспокойство и даже страх.
Как и все в этом баре, ее одежда, кожа и волосы насквозь пропитались запахом табачного дыма.
На ней была футболка с надписью «Манхэттен» и слишком тесные, поношенные джинсы.
– Вы Бренда Фарр? – спросил я.
– И?..
– У нас есть общие знакомые, – объяснил я. – Это они рассказали, где вас найти.
– У меня давно уже нет знакомых.
Ее язык заплетался, как у пьяной. А когда она улыбнулась барменше, поставившей на стойку бокал «маркерс-марк», я увидел, что у Бренды недостает нескольких верхних зубов.
Я не сомневался, что она наркоманка: тому свидетельством и специфический запах, и плохая кожа, и нервное ерзанье Бренды на стуле. Впрочем, происхождение запаха я определить затруднялся.
– Хочу показать вам одну вещь, – начал я.
– Угости и показывай что хочешь, – отозвалась Бренда.
Я в общих чертах изложил суть дела и упомянул Харриет Тэтчер, которая говорила мне, что Бренда Фарр обслуживала шведа в салоне на Третьей авеню.
– Хочу, чтобы ты посмотрела фильм и сказала, не этот ли человек играет в нем главную роль.
Бренда повернулась ко мне и прищурилась:
– Так как, говоришь, тебя зовут?
– Я не говорил, но зовут меня Харри Свенссон, – представился я. – Я тоже из Швеции.
– И тоже повсюду возишь с собой трость?
Я покачал головой.
– Это было давно, – вздохнула Бренда.
– Но ты ничего не забыла?
– Такое забудешь! – Она выпила остатки бурбона и вопросительно уставилась на бокал. Я заказал еще. – Зачем тебе это? – поинтересовалась она.
– Я журналист, точнее, был журналистом и оказался замешан в одной неприятной истории с этим типом.
Она прикрыла правый глаз и уставилась на меня левым:
– А ты, часом, не коп? Я не имею дел с копами.
– Я тоже не имею дел с копами, – успокоил я, включил айфон и протянул ей наушники.
Первые кадры заставили Бренду рассмеяться – так я узнал, что зубов у нее недоставало не только сверху.
Я помог Бренде справиться с наушниками и положил айфон ей на колени.
– Зачем ей этот дурацкий парик? – спросила она слишком громко, как свойственно людям в наушниках.
Когда фильм закончился, я заказал еще выпивку и отобрал наушники. Похоже, она совсем не умела с ними обращаться.
– Что скажешь? – спросил я.
– О чем?
– Мужчина в фильме – это не швед?
– Не знаю, может быть.
– Ты говоришь странно. Разве ты его не узнала?
Она тряхнула головой:
– Если это и он, то… при мне он ни разу не произнес ни слова. Только знаками показывал, что делать… Или нет, один раз все-таки заговорил: «Я преподам тебе хороший урок…» – Она наморщила лоб. – Даже не так. «Я тебя научу…» Что-то вроде того. Он говорил медленно, запинался, будто с трудом вспоминал слова или у него проблемы с речью.
– Как и в фильме, – кивнул я.
– Говоришь, он кого-то убил?
– Трех женщин как минимум. В том числе и героиню фильма.
– Я бы умерла от стыда, если бы на меня напялили такой парик, – рассеянно отозвалась Бренда.
– А ты точно знаешь, что он из Швеции?
– Нет, но так говорили. Я ни о чем его не спрашивала. Он был не особенно болтлив… Договаривался с Томми… или как там его звали.
– Кто такой Томми?
– Хозяин салона на Третьей авеню, ирландец. Они заранее обо всем договаривались. Швед хорошо платил, даже если Томми… – она закатила глаза, – как там его фамилия…
– Не важно, – перебил я. – Расскажи о шведе.
– Здоровый бык. Как в фильме Паттон…
– Джордж С. Скотт, – подсказал я.
– Да. Большой, широкоплечий. Острижен под ёжик. Костюм дорогой, но сидел плохо. – Бренда замолчала, с головой ушла в воспоминания. – Не знаю, как я выжила… Это было ужасно… Он приходил трижды. В последний раз я получила двенадцать ударов. Помню точно, потому что считала вслух, за это он платил отдельно. «Неужели так больно?» – спросил он. «Да», – ответила я, и он сказал: «Хорошо». Больше мы не разговаривали. – Бренда наклонилась ко мне и заискивающе улыбнулась. – А можно «космо»? Дамы пьют «космополитен», я смотрела «Секс в большом городе».