После этого долго никто не произносил ни слова.
Егоров с Герасимовым переглядывались и пожимали плечами. Маринка так и стояла с открытым ртом. Иоанн Павел III заинтересованно повернул голову, ожидая продолжения фразы… А Торик смотрел на Ветку в упор своими маслянистыми черными глазами и криво улыбался одной стороной губ.
Она сначала нахмурилась и принялась деловито поправлять шапочку, а потом вдруг тоже улыбнулась ему. По-детски открыто и обезоруживающе.
Первым молчание нарушил Долгов.
– Вета, а кто такой Фоччи? – осторожно спросил он.
– Фоччи – мой друг.
Максим хотел еще что-то спросить у нее, но тут к нему неожиданно подошла Волкова и, крепко ухватив за локоть, отвела в сторону.
– Понимаете… – неуверенно начала полковник, что было совершенно на нее не похоже. – Понимаете… тут такое дело… Вы только не волнуйтесь, это часто случается в ее возрасте…
– Что случается? – глухим шепотом перебил Долгов. Сердце у него екнуло, в голову полезли несуразные картинки: светлые палаты детской психушки, пожилой врач-педофил, малыши с пеной у рта.
– У вашей дочери с недавних пор появился… м-м… воображаемый друг.
Максим несколько секунд тупо смотрел на приятное, но не слишком женственное лицо Волковой, не понимая смысла сказанного.
– Процесс формирования несуществующих образов – совершенно неопасная психическая девиация для детей в ее возрасте, – успокоительным тоном продолжила полковник. – Неудивительно, что в условиях, в которых оказалась ваша дочка, в ее психике спонтанно возникла модель воображаемого собеседника.
– Мы что, мало внимания ей уделяем? – с вызовом спросил Долгов.
– Дело не в этом. Вы с женой можете проводить с Ветой сколь угодно много времени, но родители никогда не заменят сверстников. Понимаете? А вы вспомните, когда ваша дочь последний раз общалась с ребенком?
– Да, действительно, – пробормотал Максим. – А к чему все это может привести?
– Не думаю, что процесс обострится. Просто делайте вид, что этот мнимый Фоччи действительно существует. Ни в коем случае не разубеждайте дочку. Пусть она видит, что вы на ее стороне. Обычно такие вещи проходят сами собой, как только дети попадают в комфортную для них возрастную среду…
В это время к ним подошла обеспокоенная Маринка. Волкова кивнула Долгову и вернулась к остальным.
– Максим, что происходит? – Маринка требовательно взглянула на него снизу вверх.
– Ничего, милая. – Долгов обнял ее. – Все в норме.
– В какой, блин, норме?!
– Верь мне. У Ветки есть воображаемый друг. Его зовут Фоччи.
– Только этого не хватало. – Маринка слегка отстранилась и всплеснула руками. – А я ведь накануне мимо ушей пропустила слова врача из медбригады Пимкина… И давно?
– Думаю, нет. Это следствие…
– Знаю я, чего это следствие, – резко перебила мужа Маринка. – У нас на журфаке все-таки три вида долбаной психологии было.
Она замолчала. Взяла Максима за руку и крепко стиснула прохладные пальцы.
– Что ты решила? – спросил он и сам удивился тому, как дрогнул голос. – Ну… насчет Вифлеема…
– Нужно добраться туда, – твердо сказала она.
В Маринке и следа не осталось от той странной расслабленности, которая напала на нее, когда они только приехали в Ватикан.
– Значит, так и будет, любимая.
Когда Долгов и Маринка сообщили о своем решении остальным, пришла очередь генерала и Волковой.
– Вы с нами? – прямо спросил Максим.
– Мне нужно посоветоваться с моими ребятами, которые остались в аэропорту, – сказал Пимкин. – Надо подумать, как нам добраться до Ближнего Востока в такое… э-э… в самое неподходящее время. Черт-те что в мире творится… Здесь никакая контрразведка ведь не поможет. Мазуты вы штатские.
– Это расценивать как «да»? – уточнил Долгов, вновь прижимая дочь к себе.
– Расценивай как «да».
– Товарищ полковник?
– Не одной же мне оставаться, – бесстрастно пожала плечами Волкова.
Максим обвел всех свинцовым от усталости взглядом и выдавил:
– Значит – в путь.
Понтифик после этих слов вздохнул и взялся рукой за трость. То ли в его вздохе сквозило отчаяние, то ли облегчение – не важно. Все равно никто не обратил на это внимания.
– Хорошо, что вы послушали Фоччи, – тихонько сказала Ветка.
Но ее тоже никто не услышал…
Над притихшим Ватиканом почти встало кроваво-алое солнце.
* * *
Подходя к гигантским укрепленным воротам, Долгов обернулся. Генерал и Волкова ожесточенно спорили с Папой в окружении нескольких швейцарских гвардейцев.
– Ваше святейшество, при всем уважении, я требую, чтобы мне вернули именное оружие! Хрен с ним, с планшетом, но именное оружие…
– Поймите, мой пистолет – табельный! За утерю – погоны вместе с головой снять могут.
– Господин генерал, госпожа полковник, – терпеливо вздохнул Иоанн Павел III. – Я же еще не закончил объяснять легенду. Вы едете под видом набожных и пугливых паломников из России, которые в преддверии конца света желают прикоснуться к святым местам рождения Сына Божьего – Иисуса. Сейчас многие совершают подобные путешествия, очень многие – поэтому в таком качестве вы будете вызывать меньше всего подозрений. А вы говорите – оружие. Ну какие паломники носят с собой под хламидой «вальтер» и «гюрзу»?
– Откуда вы знаете? – в один голос воскликнули Пимкин и Волкова.
– Впрочем, конечно, знаете… Это не важно, – тут же на тон тише сказал генерал. – По-вашему, мы должны отправляться в зону вооруженного конфликта «голыми»? Без элементарных, можно сказать, средств самообороны?
– Само существование Ватикана как государства сейчас под угрозой! – взорвался Папа, брызжа слюной и заставляя телохранителей придвинуться на шаг ближе. – Итальянцы словно взбесились! Хотят расторгнуть Латеранские соглашения, лишить меня не только сана и власти, но и статуса дипломатической и духовной неприкосновенности! Последнюю рясу готовы снять! Мир перевернулся с ног на голову, будто воистину настал Судный день… Никогда еще не был так сильно подорван авторитет католической церкви, как сейчас! И не только здесь, а во всей Европе! Счета Банка Ватикана пока еще не заморожены, но все расчетные операции с полусотней влиятельнейших банков мира временно приостановлены. Кардиналов не впускают и не выпускают на границе Италии, я не говорю уже о священниках рангами ниже!.. Стволы им подавай! Именной, видите ли! Табельный!.. Во имя Господа нашего, ступайте с миром! Ищите, что суждено вам найти, и воспользуйтесь найденным не во благо свое, а во благо всех людей! Неужели зря ждали мы две тысячи лет, сын мой?